Полый мир

— Я оказался прав. Вот где настоящая жизнь! — Уоррен огляделся по сторонам со свирепым выражением лица, которое отлично дополняло его новый облик. — Да, здесь тяжко бывает. В первую зиму думал, что помру. Жуков есть пришлось, в прямом смысле слова. Чуть не отравился ягодами, пока научился отличать съедобные от ядовитых. В этом вся суть: начинаешь понимать, что плохо, а что хорошо. Что поможет выжить, а что убьет. Эллис, той весной я заглянул Богу в лицо — прямо как проповедники талдычат. Будто заново родился. Выполз из могилы в новую жизнь, новую эру Уоррена Экарда!

Он вытащил магазин, проверил патроны и вставил обратно. А потом снял пистолет с предохранителя и взвел курок.

Сердце Эллиса забилось быстрее.

— Вот тогда я и понял, что меня больше ничего не держит. Я свободен. Что хочу, то и делаю. Никто не сможет мне помешать. Никаких законов, понимаешь? — Он зловеще усмехнулся и подмигнул Эллису. У того перехватило дыхание.

«О каких законах мы говорим, Уоррен?»

— Если облажаюсь, то сам буду виноват. Я ведь думал, что людей не осталось. Один, как Адам. Гуляю с Богом по райским кущам, а Еву еще не сотворили, и эта дрянь не успела все испортить. — Он фыркнул и покосился на Эллиса. — Чего молчишь-то?

— Верни пистолет, пожалуйста.

Уоррен хохотнул.

— Нервничаешь?

— Ну, ты же у нас любишь отключать предохранители на опасных механизмах. Боюсь, что отстрелишь себе еще пару пальцев — на этот раз на ноге.

Уоррен улыбнулся, но Эллис не понял, что скрывалось за этой улыбкой: веселье, вежливое безразличие, снисхождение? Потом снова поставил пистолет на предохранитель, опустил курок и отдал оружие Эллису, прихлебывая чай.

— Даже странно, что тебе здесь нравится. — Эллис еще раз проверил предохранитель. Сердце продолжало колотиться как сумасшедшее. — Ни пива, ни льда, ни футбола, ни женщин. Как же так?

— Раньше я был пешкой в мире изобилия. Теперь я король пустынных земель. Все в моих руках. Огромный чистый холст, а не жалкий уголочек общей картины.

— И когда ты успел стать философом? Четыре дня назад разговаривал слоганами из рекламы пива.

— Все изменилось. Тут нет ни телевизора, ни радио, ни Интернета. Даже книжек — раз, два и обчелся. Ничто не отвлекает от раздумий. Я много размышлял о своей жизни и понял: мало того, что я нищ, так у меня еще и денег нет ни цента.

Последнюю фразу он произнес, глядя на Эллиса с веселым прищуром: поймет тот шутку или нет.

Эллис слабо улыбнулся, и Уоррен подмигнул ему.

— Мир был разрушен до основания. Теперь можно строить новый. Создать новую цивилизацию, не допуская прошлых ошибок.

— Цивилизация здесь уже есть. Миллионы людей не согласятся с твоими планами на будущее. Судя по тому, что мне рассказывали, поверхность Земли считается неприкосновенной.

— Ты же с ними общался. Знаешь, как они себя ведут. Будто дети малые. Даже сопротивляться не станут. И будем мы с тобой, как тот парень, который приплыл в Мексику…

— Кортес?

— Ага, он самый. Приплыл с жалкой горсткой людей и подмял под себя всю страну.

— Захватить Ацтекскую империю ему помогли пять сотен солдат, новое оружие и черная оспа.

— Да какая разница? Мы с тобой точь-в-точь как он. Единственные настоящие люди на планете. А остальные… не знаешь, как и назвать. Из них всю агрессию повывели. Чем-то похожи на мою вторую жену: будут орать, обижаться, но дальше скандалов и швыряния вещами дело не пойдет. Пригрози кулаком или охотничьим ножиком — и весь мир в твоей власти. С пистолетом можно и за бога сойти.

«Или за дьявола», — подумал Эллис.

Уоррен посмотрел ему в лицо и усмехнулся.

— Расслабься. Лавры Гитлера мне ни к чему. Просто хочу сказать, что лысики живут под землей и наверх не высовываются. Если мы с тобой построим здесь город, они не станут возникать.

— А если станут?

Уоррен погрузился в раздумья, прихлебывая чай. Из дома доносился звон посуды и хлопанье кухонных ящиков.

Эллис посмотрел на свой пистолет. Забавно — он так и не убрал его в кобуру. Раньше всегда сразу прятал. Положив оружие на колени, Эллис притянул к себе рюкзак и вытащил свое пальто.

— Замерз, что ли? — спросил Уоррен.

— Нет. — Ответ прозвучал отрывисто и зловеще, хотя Уоррен, возможно, этого не заметил. Не знал, что он собирается делать дальше.

Эллис вытащил письма, которые лежали в кармане с 2014 года. Сначала он даже сомневался, стоит ли поднимать эту тему. Зачем ворошить прошлое? Пегги мертва, прежнего мира больше нет. Однако боль была слишком свежей, и Эллис никак не мог оставить ее позади. Мать учила, что от воспаления лучше всего помогает перекись водорода. Прежде чем накладывать повязку на глубокий порез, надо щедро плеснуть перекисью прямо в рану — больно будет до ужаса, но иначе не заживет.

Эллис не сказал ни слова. Просто вручил письма Уоррену. Тот с озадаченным видом перебрал конверты.

— А, вот оно что… — наконец произнес он. В глазах мелькнуло понимание. — Старье-то какое. Значит, Пегги их сохранила?

Эллис молча сверлил его взглядом.

— Что? — спросил Уоррен.

Ни намека на сожаление и раскаяние.

— Ты спал с моей женой.

— Ага.

— Сразу после смерти моего сына. Ты трахался с Пегги.