Полуночный прилив

Серена уже не раз бывала в этом месте, и всегда обсидиановые стены противились ее желанию разглядеть смутные очертания движущихся фигур. Но женщину непреодолимо тянуло сюда, как будто в ее силах было разгадать древнюю загадку живого обсидиана.

Серена осторожно обошла каменную корму и остановилась возле одной из плит с восточной стороны. Сняв правую рукавицу, аквитор опустила ладонь на гладкий камень. Его тепло согревало застывшие пальцы, забирая ломоту из суставов. Целительные свойства камня Серена обнаружила случайно, когда впервые, любопытства ради, притронулась к нему. Это был ее секрет, о котором она никому не рассказывала.

Жизнь в здешних суровых краях вытягивала из тела все соки. Кости становились хрупкими, уродливыми и часто ныли. Каждый шаг по камням отзывался в спине болезненным эхом. Племена нереков, жившие тут до перехода под власть летерийской короны, верили, что они являются потомками женщины и змея и что змей до сих пор обитает внутри каждого из них. Просто он затаился в позвоночнике, а голову спрятал в центре мозга. Но горы, считали нереки, ненавидят змея и стремятся вытащить его наружу, чтобы вновь заставить ползать на брюхе и обвивать камни кольцами своего тела. Горы никак не желали оставить змея в покое, заставляя его извиваться, а вместе с ним сгибалась и спина человека.

Своих мертвецов нереки хоронили под плоскими камнями. По крайней мере, так было раньше. А потом королевский указ заставил их отринуть обычаи предков и принять новую веру, в Обители.

Нынче нереки оставляли тела сородичей там, где тех настигла смерть. Даже в брошенных хижинах. Серена до сих пор помнила ужасающую картину, которую увидела в долине, где находились нерекские селения. В любом из них четверть, а то и треть хижин стояли пустыми, превратившись в гробницы. Нереки умирали не только от старости и болезней. Еще сильнее их косили пришедшие из Летерии хмельные напитки, белый нектар и дурханг. Между хижинами бродили голодные и оборванные ребятишки, в большинстве своем – сироты. Их сопровождали стаи расплодившихся горных крыс. Крысы жировали на человеческих трупах, и потому никто не отваживался есть их мясо.

Войдя в состав Летерийского королевства, племена нереков оказались в яме, откуда им было уже не выбраться. Родные места превращались в громадные кладбища, а тех, кто отправлялся в летерийские города, ждали утрата корней, вечные долги и растворение в чужой жизни и чуждых обычаях. Однако нереки не заслуживали сочувствия. Да, законы летерийцев суровы, но они живут правильно, это путь цивилизации. Есть ли тому доказательства? Ну разумеется: Летерийское королевство процветает, тогда как прочие племена слабеют и вырождаются, прозябая в высокомерии и глупости.

Серена Педак забыла о колючем ветре. Тепло камня приятно обволакивало ее. Закрыв глаза, женщина приникла лбом к его гладкой поверхности.

«Кто же они такие, эти неясные силуэты? – думала Серена. – Действительно ли это предки хиротов? Если да, то почему не хотят показаться во всем своем величии и могуществе? И почему беспокойно бродят взад-вперед, как брошенные дети в умирающих нерекских деревнях?»

У нее имелась на сей счет своя собственная теория, пусть и не слишком вдохновляющая, однако Серена все равно упорно за нее цеплялась.

«Эти неясные силуэты – стражи тщетности. Аквиторы нелепости. Они – отражения нас самих, навсегда запертых в ловушке бессмысленных повторений бессмысленных поступков. Вечная неопределенность – единственное, что мы видим, глядя на себя и на свою жизнь. Ощущения, ожидания, воспоминания – вот зловонная почва, куда пускают корни наши мысли. Бледные цветы под пустым небом».

Если бы Серена могла, то просто ушла бы внутрь каменной стены, чтобы вечно бродить среди неясных силуэтов и не видеть ни корявых деревьев, ни мхов с лишайниками, ни случайных путников. Только ветер, воющий ветер, если, конечно, его можно увидеть.

Приближение этого человека Серена почувствовала задолго до того, как он появился в круге красноватых отсветов костра. Звук его шагов разбудил и нереков, расположившихся поближе к огню. Они разом вскочили и повернули голову в ту сторону, откуда доносились звуки.

Серена Педак продолжала глядеть на языки пламени. Ну что за расточительство – тратить столько дров? Однако Буруку Бледному требовалось тепло. Торговец все сильнее пьянел, наливаясь смесью вина и белого нектара и силясь спрятать язвительную усмешку. Но как он ни кривил губы и ни морщил лоб, чувствовалось, что его забавляет неминуемая встреча – воссоединение разбитых сердец.