Полосатая жизнь Эми Байлер

Когда я сообщаю Талии, что хочу вернуться в Нью-Йорк, она говорит, что это прекрасно, потому что ей срочно нужен человек, который присмотрит за ее квартирой. Потом она что-то говорит про то, что, когда делаешь в жизни шаги в нужном направлении, Вселенная вознаграждает тебя и облегчает твой путь. Я спрашиваю ее, какие именно правильные шаги она делает в жизни, и она говорит: «Я говорю про тебя, дурочка». Я вспоминаю письмо Джона. Конец его отношений с Марикой – это дар Вселенной? Если и так, я не ощущаю сильной благодарности. Скорее, я еще больше запутываюсь.

– Вселенная дарит тебе полуторакомнатную квартиру в единоличное пользование на все лето. А на меня у нее, судя по всему, другие планы – жаркие и потные. – Этим Талия хочет сказать, что в южных штатах у «Pure beautiful» не очень сильные позиции. – Рекламщики говорят, что мы слишком уж северные и нам нужно наладить контакт с «Настоящей Америкой».

– Какой модный журнал может похвастаться контактом с «Настоящей Америкой»? – спрашиваю я.

– Я им сказала то же самое! А они мне ответили, чтобы я привезла костяк команды в Майами и – что еще менее реально – отработала там три зимних выпуска и провела несколько мероприятий для журнала.

Очевидно, она не в восторге от этой идеи. Талия любит Нью-Йорк, и может, даже – это не точно, но возможно – она считает, что цивилизация заканчивается берегами Гудзона.

– А вдруг тебе там понравится, – подначиваю ее я.

– А вдруг. Но пока меня не будет, офис оккупируют аналитики и консультанты и будут высчитывать, как же сделать так, чтобы журнал приносил деньги. И совсем не обязательно, что они решат его развивать. Бумага и чернила вымирают. Эта командировка означает, что в будущем может и не оказаться места для моего маленького красивого печатного издания.

– Что же ты будешь делать? – беспокоюсь я.

– Не переживай, Эмич, я всегда могу позвонить Саймону.

При упоминании о ее неприлично богатом, но в остальном совершенно неинтересном бывшем ухажере я бледнею. Она усмехается.

– У меня же договор. Я выйду из воды сухой – в конце концов, перейду в онлайн. Это неизбежное развитие событий. Я просто наслаждаюсь последними днями, пока это возможно.

– Не уходи. Оставайся и бейся за журнал.

Она упаковывает вещи, обещая вернуться на выходные. Успокаивая себя, она говорит:

– В любом случае, никто не сидит в августе в Нью-Йорке. Только Эми Байлер, – и, смеясь, исчезает за дверью.

Я не хочу смиряться с мыслью, что на работе у Талии нестабильно. Мне было так легко убедить себя в том, что ее жизнь – идеальна, с какой стороны ни посмотри. И в самом деле, глядя на нее, одинокая бездетная жизнь казалась чудесной. Но очевидно, что и она способна управлять своей собственной судьбой ничуть не больше меня. Она тоже сталкивается с действиями других людей, набивает шишки. Просто в этом процессе она выглядит намного лучше.

Итак я оказываюсь в Нью-Йорке одна. Прелесть – а может, в чем-то и проклятие – одинокого родителя состоит в том, что ты никогда не остаешься один более чем на три часа. Редкими вечерами, когда я иду куда-то без детей, я встречаюсь с Линой или с кем-то из подруг, и мы без остановки болтаем за бокалом вина. Если Кори куда-то уходит вечером, я либо с Джо на том или ином соревновании, либо проверяю тетради дома, пока он с друзьями играет в стратегию и ест пиццу. Когда Джо уходит к другу в субботу вечером, мы с Кори идем в кино на фильм, на котором Джо заснул бы еще на стартовых титрах, или она тащит меня куда-нибудь еще. Если бы я не ввела правило, что вечера будних дней мы проводим дома, Кори уходила бы куда-нибудь каждый вечер. А вот Джо – домосед. Одним словом, я никогда не оставалась одна.

А теперь, впервые, в квартире только я. Совершенно одна. Если захочу, могу весь день ни с кем не разговаривать. У меня будет время на то, чтобы поразмышлять и порефлексировать, развлекаться или тренироваться до тех пор, пока каждая клеточка моего тела не наполнится эндорфинами. Я могу отыскать самый вкусный рогалик в Бруклине, обедать с белым вином на Манхэттене, обойти все библиотеки и книжные магазины в этом огромном городе.

Я могу устроить своим красивым волосам и одежде массу приключений. Я могу ходить по магазинам в Сохо и не чувствовать себя там не в своей тарелке. Могу флиртовать с барменами. Могу читать книжки в парке. Я могу… целое лето делать все, что мне заблагорассудится. Ого!

Я плюхаюсь на гостевую кровать в квартире Талии и думаю: Так, Эми. Что же ты хочешь делать со всей этой свободой? Пойти в Чайнатаун? В музей Клойстерс?[49] Прокатиться на пароме до статуи Свободы?

Нет, нет и нет. На первом месте в моем списке – только одно дело. Точнее, один человек: один очень красивый библиотекарь.