Полное собрание в одном томе

Ганс-ёжик тем временем продолжал пасти свиней и ослов, был весел, посиживая на своем дереве, и поигрывал на волынке. Вот и случилось, что другой король заблудился в том же лесу и, проезжая под деревом со своими слугами и скороходами, тоже не знал, как ему из этого большого леса выбраться. Услышал и он издалека чудесную музыку волынки и приказал своему скороходу пойти и разузнать, что это такое. Побежал скороход к дереву, на котором сидел петух, а на нем и Ганс-ёжик верхом. Скороход спросил Ганса, что он там делает. «А вот пасу моих ослов и свиней; а ты чего желаешь?» Скороход отвечал, что его господин со свитою своею заблудился и не может найти дороги в свое королевство — так не выведет ли он их на дорогу? Тогда Ганс-ёжик сошел с дерева со своим петухом и сказал старому королю, что он укажет ему дорогу, если тот отдаст ему в собственность первое, что встретится ему, по приезде домой, перед его королевским замком. Король на это согласился и утвердил договор своею подписью. После этого Ганс поехал вперед на своем петухе, показал королю дорогу, и тот благополучно добрался до дому. Когда он въезжал во двор — в замке была большая радость. И вот его единственная дочь, красавица собой, выбежала ему навстречу, бросилась на шею, и целовала его, и радовалась возвращению своего старого отца. Она стала его расспрашивать, где он так замешкался, а отец и рассказал ей, как он заблудился и как попал наконец на дорогу. «Может быть, я бы и совсем к тебе не вернулся, кабы не вывел меня на дорогу какой-то получеловек и полуёж, который где-то гнездился на дереве, сидя верхом на петухе, и отлично играл на волынке… Ну я и должен был пообещать, что отдам ему в собственность то, что по возвращении моем домой прежде всего встречу на моем королевском дворе». И он добавил, как ему было больно, что встретилась ему дочь. Но дочь сказала, что из любви к отцу охотно пойдет за этим полуежом и получеловеком, когда он за нею придет.

А между тем Ганс-ёжик пас да пас своих свиней, а от тех свиней родились новые свиньи, и размножилось их наконец столько, что они наполнили собою весь лес. Тогда уж Гансу-ёжику не захотелось более оставаться в лесу, и он приказал сказать отцу, чтобы тот очистил от скота все хлевы в деревне, потому что он собирается пригнать в деревню огромное стадо, из которого каждый — коли сколько хочешь себе на потребу. Эта весть отца его только опечалила, так как тот думал, что Ганса-ёжика давно и в живых уже нет. А Ганс сел себе преспокойно на своего петушка, погнал перед собою свое стадо свиней в деревню и приказал свиней колоть; поднялся от этой резни и от рубки мяса такой стук и шум, что за два часа пути до деревни было слышно. Затем Ганс-ёжик сказал отцу: «Батюшка, прикажите-ка кузнецу еще раз перековать моего петушка, тогда я на нем от вас уеду и уже до конца жизни домой не вернусь». Велел отец перековать петушка и был очень рад тому, что сынок его никогда более не желает возвращаться в его дом.

Ганс-ёжик поехал сначала в первое королевство, в котором король отдал такой приказ: если приедет в его страну кто-нибудь верхом на петухе да с волынкой в руках, то все должны в него стрелять, его колоть или рубить — лишь бы он каким-нибудь образом не проник в его замок. Когда Ганс-ёжик подъехал к замку на своем петухе, все бросились на него, но он дал своему петуху шпоры, перелетел через ворота замка к самому окну королевского покоя и стал кричать, что король должен ему выдать обещанное, а не то и он, и дочь его должны будут поплатиться жизнью. Тут стал король свою дочку уговаривать, чтобы она к Гансу-ёжику вышла, ради спасения его и своей собственной жизни. Вот она нарядилась вся в белое, а отец дал ей карету с шестериком лошадей и богато одетыми слугами, а также и денег и всякого добра. Она села в карету, и Ганс-ёжик со своим петушком и волынкой сел с нею рядом — распрощались с королем и поехали, и отец-король подумал, что ему уж никогда более не придется с дочерью свидеться. Но дело вышло совсем не так, как он думал: недалеко отъехав от города, Ганс-ёжик сорвал с королевны нарядное платье, наколол ей тело своими иглами до крови и сказал: «Вот вам награда за ваше коварство! Убирайся, ты мне не нужна». И прогнал ее домой — и была им она опозорена на всю жизнь.