Полное собрание сочинений. Том 4

— Пов щали, кормилецъ, да недосугъ все. И на барщину, и дома, и ребятишки, все одна. Д ло наше одинокое, — отв чала старушонка, жалостно потряхивая головой.

<Учрежденное Княземъ съ такой любовью и надеждою на несомн нную пользу деревенское заведеніе для подаянія простыхъ медицинскихъ средствъ больнымъ крестьянамъ не могло принести пользы въ этомъ случа , котораго онъ не только не предполагалъ, но и даже понять не могъ хорошенько. Это озадачило его, онъ посп шилъ перем нить разговоръ>.

Глава 7. Его изба . [94]

<Посмотримъ твою избу, сказалъ онъ, всходя въ нее. — На л во [95]отъ низкой двери въ углу передъ лавкою на земляномъ неровномъ полу стоялъ кривой столъ; съ той же стороны были примостки около печи, надъ столомъ въ углу стояла деревянная черная, черная икона съ м днымъ в нчикомъ, н сколько суздальскихъ картинокъ, истыканныхъ тараканами и покрытыхъ странными славянскими словами, были наклеены возл . Но эти безграмотныя картинки и тараканы не пом шали часто возноситься изъ этаго мрачнаго угла чистымъ услышаннымъ молитвамъ.> [96]

<За столомъ была широкая лавка, покрытая рогожей и овчинами, около нея и подъ ней стояли св тецъ, кадушки, ушатъ, ведра, ухватъ. Противуположную сторону занимали почерн вшая большая смрадная печь и полати.>

Неровныя темно с рыя ст ны были ув шаны разнымъ тряпьемъ и хламомъ и покрыты тараканами. Изба была такъ мала, что въ ней буквально трудно было поворотиться, и такъ крива, что ни одинъ уголъ не былъ прямъ. Въ середин потолка была большая щель и несмотря, что въ двухъ м стахъ были подпорки, потолокъ, казалось, не на шутку угрожалъ разрушеніемъ.

— Да, изба очень плоха, — сказалъ Князь, всматриваясь въ лицо Чурису, который потупившись, казалось, не хот лъ начинать говорить объ этомъ.

— Задавитъ насъ и ребятишекъ, задавитъ, — начала приговаривать баба, прислонившись къ ст н подъ полатями и, казалось, собираясь плакать.

— Ты не говори, — строго сказалъ ей Чурисъ и продолжалъ, обращаясь къ Князю и пожимая плечами, — и ума не приложу, что д лать, Ваше Сіятельство, и подпорки и подкладки клалъ; ничего нельзя исд лать. Какъ тутъ зиму зимовать? Коли еще подпорки поставить да новый накатникъ настлать, да переметъ перем нить, да покрыть хорошенько, такъ, може, какъ-нибудь и пробьемся зиму-то, только избу те всю подпорками загородишь, а прожить можно, а тронь, и такъ щепки живой не будетъ.

Николиньк было ужасно досадно, что Чурисъ не обратился прежде къ нему, тогда какъ онъ никогда не отказывалъ мужику и только того и добивался, чтобы вс прямо приходили къ нему за своими нуждами, — а довелъ себя до такого положенія; онъ очень золъ былъ за это на Чуриса, разсердился даже, пожалъ плечами и покрасн лъ, но видъ нищеты и спокойная беззаботность, окружающая его, нетолько смягчили его гн въ, но даже превратилъ его въ какое-то грустное, но доброе чувство.

— Ну, какже ты, Иванъ, прежде не сказалъ мн этого? — сказалъ онъ тономъ н жнаго упрека, садясь на лавку.

— Не посм лъ, Ваше Сіятельство, — отв чалъ Чурисъ, но онъ говорилъ это такъ см ло и развязно, что трудно было в рить ему.

— Наше д ло мужицкое, какъ мы см емъ, да мы... —начала было всхлипывая баба.

— Не гуторь, — лаконически сказалъ Чурисъ, полуоборачиваясь къ жен .

— Въ этой изб теб жить нельзя, это вздоръ, — сказалъ Николинька, подумавъ н сколько, — а вотъ что мы сд лаемъ: вид лъ ты каменныя герардовскія — эти съ пустыми ст нами — избы, что я построилъ на Старой Деревн ?

— Какъ не видать-съ, — отв чалъ Чурисъ насм шливо улыбаясь, — мы не мало диву дались, какъ ихъ клали — такія мудреныя. Еще ребята см ялись, что не магазеи-ли будутъ отъ крысъ въ ст ны засыпать. Избы важныя — острогъ словно.

— Да, избы славныя, и прочныя, и просторныя, и сухія, и теплыя, и дв семьи въ каждой могутъ жить, и отъ пожара не такъ опасно.

— Не спорю, Ваше Сіятельство.

— Ну такъ вотъ, одна изба чистая сухая десятиаршинная съ с нями и пустою клетью совс мъ ужъ готова, я теб ее и отдамъ, ты свою сломаешь, она на амбаръ пойдетъ, дворъ тоже перенесешь, вода тамъ славная, огороды я выр жу теб изъ новины. — Земли твои во вс хъ трехъ поляхъ тоже тамъ подъ бокомъ выр жу. Что-жъ, разв это теб не нравится? — сказалъ Князь, зам тивъ, что какъ только онъ заговорилъ о перес леніи, Чурисъ съ тупымъ выраженіемъ лица, опустивъ глаза въ землю, не двигался съ м ста.

— Вотъ, Ваше Сіятельство, — отв чалъ онъ, не поднимая глазъ. Старушонка выдвинулась впередъ, какъ будто зад тая за живое и желая сказать свое мн ніе.

— Вотъ, Ваше Сіятельство, — сказалъ Чурисъ, а на Старой Деревн намъ жить не приходится.

— Отчего?

— Н тъ, Ваше Сіятельство, котъ насъ туды перес лить, мы вамъ на в къ мужиками не будемъ. Тамъ какое житье? Да тамъ и жить-то нельзя.

— Да отчего?

— Раззор нія, Ваше Сіятельство.

— Отчего?

— Какже тамъ жить? м сто не жилое, вода неизв стная, выгона н ту-ти, коноплянники у насъ зд сь искони навозныя, добрыя, а тамъ что? Да и что тамъ? голь! ни плетней, ни авиновъ, ни сараевъ, ни ничего н ту-ти. — Раззоримся мы, Ваше Сіятельство, коли насъ туда погоните. М сто новое, неизв стное, — повторялъ онъ, задумчиво покачивая головой.