Полное собрание сочинений. Том 4

Юный князь скорыми шагами шелъ къ дому. Прихожане съ любопытствомъ поглядывали на него, зам чая отрывистые жесты, которые онъ д лалъ, разсуждая самъ [съ] собой. Онъ былъ сильно возмущенъ. «Н тъ! — думалъ Николинька, — безстыдная ложь, отпирательство отъ своихъ словъ, вотъ что возмущаетъ меня. Я не понимаю, даже не могу понять, какъ можетъ этотъ челов къ посл всего, что онъ мн говорилъ, посл слёзъ, которыя казались искренними, такъ нагло отказываться отъ своихъ словъ и им ть духу смотр ть мн въ глаза! Н тъ, правду говорилъ Яковъ, онъ р шительно дурной челов къ, и его должно наказать. Я буду слабъ, ежели я этаго не сд лаю. — Но правъ ли я? Не виноватъ-ли я въ томъ, что онъ теперь отказывается? Зач мъ я требовалъ эти проклятыя деньги? Мн и тогда что-то говорило, что не годится въ такомъ д л вм шивать деньги! Такъ и вышло. Можетъ, онъ точно раскаявался, но я привелъ это хорошее чувство въ столкиовеніе съ деньгами, съ скупостью, и скупость взяла верхъ. Точно, 50 р. для Болхи значитъ много, и хотя не полное, но все-таки было вознагражденіе, а для него пожертвованіе 15 рублей было доказательствомъ его искренности. — Разум ется, ежели-бы я теперь пересталъ требовать деньги, онъ охотно-бы помирился и опять поц ловался-бы, — вспомнивъ эту, сд ланную имъ см шную сцену между Шкаликомъ и Игнаткой, Князь вздрогнулъ и покрасн лъ до ушей, — но что же бы это было за примиреніе? комедія. Довольно и разъ сд лать глупость. — Главное то, — продолжалъ Князь, нахмурившись и прибавляя шагу, — онъ меня одурачилъ. Я могу за это сердиться, могу желать отмстить ему, потомъ могу см яться надъ собой и своимъ сердцемъ, могу забывать и презирать его обиды. Все это будетъ очень любезно, — продолжалъ онъ иронически, — но какое я им ю право забывать не свои обиды, а зло, несчастіе, которое онъ причинилъ людямъ, которыхъ я обязанъ покровительствовать, обязанъ, потому что они не им ютъ средствъ сами защищаться. Ежели я оставлю д ло это такъ, то что-же обезпечитъ не только собственность, но личность, семейство, — самыя священныя права моихъ крестьянъ? Они не могутъ защищать ихъ, поэтому обязанность эта лежитъ на мн . Я самъ не могу защитить ихъ, поэтому я долженъ искать защиты у правительства. Да, я не съ Шкаликомъ буду тягаться, а я буду отстаивать самыя священныя права своихъ подданныхъ. Тутъ н тъ ни меня, ни Шкалика, а тутъ есть справедливость, которой я долженъ и буду служить. Николинька въ первый разъ начиналъ тяжбу. Это тревожило его. Хотя онъ и былъ юристомъ въ Университет , но им лъ самое смутное и непріязненное понятіе о присутственныхъ м стахъ. Поэтому, чтобы р шиться им ть съ ними д ло, онъ долженъ былъ вызвать въ окружающихъ должное для него понятіе о долг . —

Глава. Иванъ Чурисъ . [93]

Подходя къ Хабаровк , Князь остановился, вынулъ изъ кармана записную книжку, которую всегда носилъ съ собой, и на одной изъ страницъ прочелъ н сколько крестьянскихъ съ отметками именъ.

«Иванъ Чурисъ — просилъ сошекъ», прочелъ онъ и, взойдя въ улицу, подошелъ къ воротамъ 2-ой избы съ права.

Жилище Ивана Чуриса составляли полусгнившій, подопр лый съ угловъ срубъ, похилившійся и вросшій въ землю такъ, что надъ самой навозной завалиной виднелось одно разбитое оконце — красное волоковое съ полуоторваннымъ ставнемъ и другое — волчье, заткнутое хлопкомъ; рубленные сени, съ грязнымъ порогомъ и низкой дверью, которые были ниже перваго сруба, и другой маленькой срубъ, еще древнее и еще ниже сеней; ворота и плетеная клеть. Все это было когда то покрыто подъ одну неровную крышу, теперь же только на застрехе густо нависла черная гніющая солома, на верху же м стами виденъ былъ р шетникъ и стропила. Передъ дворомъ былъ колодезъ съ развалившимся срубомъ, остаткомъ столба и колеса и съ грязной лужей, въ которой полоскались утки. Около колодца стояли дв старыя, старыя треснувшія и надломленныя ракиты, но все таки съ широкими бл дно-зелеными в твями. Подъ одной изъ этихъ ракитъ, свид тельствовавшихъ о томъ, что кто[то] и когда-то заботился о украшеніи этаго м ста, сид ла 8-л тняя б локурая д вчонка и заставляла ползать вокругъ себя другую 2-л тнюю д вчонку. Дворной щенокъ, вилявшій хвостомъ около нихъ, увидавъ Князя, опрометью бросился подъ ворота и залился оттуда испуганнымъ дребезжащимъ лаемъ.

— Дома-ли Иванъ? спросилъ Николинька.

Старшая д вочка остолбенела и начала все бол е открывать глаза, меньшая раскрыла ротъ и сбиралась плакать. — Небольшая старушонка, притаившись въ с няхъ, повязанная б лымъ платкомъ, изъ подъ котораго выбивались полус дые волосы, и въ изорванной клетчатой понев , низко подпоясанной старенькимъ, красноватымъ кушакомъ, выглядывала изъ за дверей.