Полное собрание сочинений. Том 3

Относительно сознания можно сказать, что изначально дети не имеют образов (по крайней мере факт их наличия никак не проявляется), т.е. не имеют никаких «врождённых идей» или вообще какого-либо априорного знания, о чём, кстати сказать, ещё будет сказано. Но в первые же недели образы появляются, что проявляет себя, в частности, в том, что ребенок не боится привычной окружающей обстановки, и пугается при ее смене. А это указывает прежде всего на умение различать, а где различие, там и то, что различается. И раз уж это сознательная деятельность (а что же ещё, если не так?), значит есть образы. Однако данные образы, ввиду их малого количества и высокой погрешности, к мышлению («взрослому») еще не способны. Со временем же количество образов увеличивается, они дифференцируются, уменьшается их погрешность (см. так же Вертгеймера), появляется новый вид образов – речевые образы и мышление постепенно становится «взрослым»; от простого и «бессвязного», до сложного «управляемого» (т.е. когда становится возможным установление устойчивого генерального образа). К слову сказать, теме развития сознания будет посвящена следующая глава; пока же хватит и этого.

Помимо прочего, мы можем наблюдать, что изначально ребенок не имеет никаких целей или императивов, что проявляет себя хотя бы в том, что для ребенка в принципе не имеет значение мешает ли он кому-нибудь своими действиями или нет, а так же в том, что стремления ребенка относительно недолговременны. Это заявление, я полагаю, в доводах не нуждается. Все это указывает на то, что подсознание и/или ссылочный аппарат мышления еще плохо развиты. Ещё нет образов с устойчивыми ссылками, соответственно нет еще ни потенциального удовольствия/неудовольствия (по крайней мере «будущность» еще плохо развита), ни совести, ни способности мысленно (только) вызывать удовольствие или неудовольствие, а так же и вообще все чувства. В то же время, даже у ребенка уже достаточно развито первичное подсознание и здесь практически изначально имеются образы с устойчивыми ссылками («кормление» – удовольствие, «огонь» – неудовольствие и т.д.). Это, в свою очередь, указывает на то, что первичное подсознание гораздо раньше становится дееспособным, нежели подсознание вторичное. Отсюда, кстати, можно проследить преемственность в развитии вторичного подсознания.

Таким образом, человек изначально имеет относительно развитое первичное подсознание и образы связанные с ним, в то время как вторичное подсознание развивается медленней и становится значимым гораздо позже. Количество образов со временем увеличивается, так же уменьшается их погрешность. Становятся более устойчивыми ссылки и приоритеты, что обуславливает появление «Сверх – Я» и совести, появление целей, появление возможности «управляемости» сознания, а так же приобретение им независимости от внешних условий. Так что со временем, подсознание только развивается, в то время как сознание появляется и развивается. Из всего этого, к слову сказать, можно сделать вывод о том, что человек изначально обладает потенцией к определённым стремлениям и определённым чувствам, а значит собственно гуманисты не правы. Хотя сознание изначально есть tabula rasa, а значит не правы гуманисты с религиозным уклоном (и т.п.). Но это так, в качестве дополнения, по теме же – всё.

Развитие сознания

Развитие сознания будет рассматриваться относительно жизни индивида, т.е., развитие сознания человека в процессе его жизнедеятельности. И сразу же следует вспомнить то, что говорилось в прошлой главе. Чем отличается ребенок от взрослого человека? Субъективно – это несвязность мышления (на неискушенный взгляд взрослого человека) и его простота. Это означает, что у ребенка крайне малое количество образов, которое с возрастом увеличивается. Примером такого утверждения могут служить те же опыты Вертгеймера: у 4-5 летнего ребенка стол и стул – это один образ, да и, скорее всего, стол, находящаяся на нем лампа, книги, тетради, ручки, стоящие рядом стул и кресло – все это, опять же, один образ. Так же «тётя» – поначалу, все женщины, кроме матери. Это позднее будет «тётя Люба», «тётя Вера», «чужая тётя»… еще позднее «хорошая тетя», «плохая тетя» и т.д. В первом же году жизни все, что окружает ребенка, обозначается и вовсе одним образом, к примеру, «ля-ля», разве что кроме «мама» и «папа».