Полное собрание сочинений. Том 3

Это всё было о том, откуда появляются образы-знаки, но как вообще получается связная речь? Здесь мы видим существенную трудность: ассоциация непосредственно по речевым образам не есть связанная речь. Действительно, что есть словесные ассоциации? Это «вор»-«двор», «щепка»-«кепка», значительно меньше пересекаемость например в «ваза»-«василёк» и т.д., ибо составляющие речевых образов есть буквы. Такое ассоциативное мышление хотя и существует, однако оно не есть собственно речь. Это, например, тот случай, когда на услышанное словосочетание вы тут же вспоминаете какую-то песенку с таким же или очень похожим словосочетанием. Сами понимаете, никакой нормальной речи в таком случае получиться не может; здесь нет смысла как такового, в то время как речь есть связывание по смыслу.

Проблема эта решается тем, что речь, т.е. слова, – это, как уже было сказано, знаки, обозначающие или вызывающие определённые образы и их совокупности или же устойчивые целокупности образов, причём зачастую и различных видов. Именно по этим вызванным образам идут мыслительные операции далее, при этом далее образы также могут обозначиться как слова. Говоря другими словами, те образы-знаки, что мы видим – это лишь отголоски мыслительной деятельности, их оболочка, проявление, а не сам процесс мышления. Т.е. речь есть не прямая цепочка типа «слово 1» → «слово 2» → «слово 3», а всегда цепочка типа «слово 1» → вызванные образы 1 → образы 2 (обуславливающие) → «слово 2» и т.д. При этом всё, кроме «слово 1» и «слово 2» остаётся в скрытом мышлении и никак (обычно) себя не проявляет. Хотя, конечно, возможны и такие ситуации, когда я всё-таки изначально представляю себе образ и лишь затем обозначаю его. Или наоборот: услышав слово, я представляю себе вызванные им образы, однако такое происходит не так часто. Очевидно, что объём взаимодействий в данном случае несравнимо больше чем при прямых ассоциациях и кажется просто невероятным, впрочем, если бы речь была явлением простым, то и животные речью так же обладали бы, однако такого не наблюдается, а значит (и эволюционно) речь действительно есть явление значительно более сложное нежели обычное мышление.

Теперь об одной очень важной особенности речевых образов. Данные образы, в отличие от всех остальных, могут без промежуточного звена (окружающий мир) сразу из выходных обращаться во входные. Действительно, мы не можем только одним мышлением «добавить на вход» (перевести внутренние образы во входные) зрительные образы, слуховые, осязательные и все прочие; человек их непосредственно не генерирует; эти образы всегда имеют источником окружающий мир. Речевые же образы могут генерироваться самим человеком, что и есть речь. В начале жизни человек проговаривает некоторые свои мысли вслух, затем он переходит на шепот и, наконец, речь переходит в разряд внутренней речи. Что касаемо проговаривания вслух, то мы можем представить следующую цепочку: мышление→действие (проговаривание)→ ОЧ (входные образы) → внутренние образы → мышление. Т.е. образ через проговаривание поступает в ОЧ уже как входной образ, преобразуясь затем во внутренний, снова в мышление, снова ОЧ, действие, входной образ, внутренний и т.д. Такая цепочка, т.е. выход образа в мир и сразу же его «изъятие» обратно имеет преимуществом для речевых образов (а как следствие и для тех образов, которые данные образы обозначают) обладание дополнительным приоритетом, ибо как уже было отмечено, внутренние образы, вызванные непосредственно входными, некоторое время имеют дополнительный приоритет. Говоря другими словами, это есть не что иное, как опосредованное поднятие образом собственного приоритета.

В сущности, здесь все просто; грубо говоря: мышление→ действие → восприятие действия → мышление. Но как быть с внутренней речью? Внутренняя речь уже не воспринимается на слух, а значит, казалось бы, не может быть входными образами. Однако в таком утверждении уже заложена ошибка: речевые образы воспринимаются не слуховым аппаратом человека; физиологическим источником информации «речевые образы» является голосовой аппарат, слух важен здесь только на первых годах жизни, когда голосовой аппарат не дает информацию. На верность такого утверждения указывают опыты Уотсона с подключением осциллографа к голосовым связкам человека; даже когда человек говорил внутренней речью, на осциллографе наблюдения сигнал, хотя и более слабый, чем при открытой речи. Значит, внутренняя речь все же подается на вход – к голосовому аппарату.