Полное собрание сочинений. Том 3

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, если у человека удалить голосовой аппарат, у него исчезнет внутренняя речь; точно так же, как при отсутствии зрительного или слухового аппарата человек станет слепым или глухим. В принципе, это может быть верным: при отключении голосового аппарата внутренняя речь действительно должна исчезнуть, но здесь вопрос в том, откуда снимается сигнал. Сниматься же он может еще до всяких нервов, идущих непосредственно к голосовым связкам и гортани, поэтому если «перерезать» эти нервы, ничего не изменится в том случае, если источник информации находится ранее. Впрочем, я опять излишне обращаюсь к физиологии. Таким образом, внутренняя речь также «подается на вход» как и речь открытая. Это нужно прежде всего для создания большего приоритета тому или иному образу, что в свою очередь позволяет уменьшить разброс мышления и вообще делает возможным связанное, направленное мышление, особенно в ситуациях усталости или необходимости большой концентрации внимания.

А то, что вы наверняка подумали, мол «кто ж тогда решает, увеличить так приоритет образов или нет, если «я» не мыслю?», так это вы не правы. Сами же образы и решают. И образы с удовольствием бы постоянно увеличивали свой приоритет за счёт входа, но им не дают этого сделать прочие образы: простая конкуренция. В детстве образов не так много и конкуренция не столь высока, потому и частое появление внутренних образов на «выходе». С возрастом конкуренция увеличивается, и пробиться образу к «выходу» (со всей следующей отсюда цепочкой) уже очень и очень сложно. И только когда приоритет у генерального образа очень высок (при высокой концентрации внимания), тогда лишь у прочих образов (конечно, пересекающихся с генеральным, т.е. получающим за счёт него дополнительный высокий приоритет) может появиться достаточный приоритет для подачи их на «выход» с дальнейшим снятием со «входа».

Помимо этого, следует отметить, что чем сильнее, интенсивней входной образ, тем, очевидно, больше приоритет вызванного им внутреннего образа. Именно поэтому когда необходима действительно большая концентрация внимания, например, в случае крайней важности решения какой-то задачи при значительной усталости, человек начинает проговаривать свои мысли сначала шепотом, а затем и во весь голос, причем, чем больше требуется концентрация, тем более полно и более громко будут проговариваться мысли.

Если теперь обратиться к другим видам образов, то похожую картину увеличения приоритета за счет такого же преобразования мы можем наблюдать при галлюцинациях; и в том, и в этом случае образ из внутреннего переходит в ОЧ как входной, тем увеличивая свой приоритет. Разница здесь лишь в том, что речевой образ переходит во входной, и тем увеличивается приоритет, а при галлюцинациях образ представляется как входной, хотя все дальнейшие следствия для сознания и психики в целом одинаковы.

Речь является исключительной особенностью человека; у животных речи нет, хотя спор на эту тему до сих пор и не прекращается. И дело здесь не совсем в том, есть ли у животного речевые образы или нет; речь подразумевает ее использование для саморегуляции мышления по вышеобозначенной схеме. А поэтому, несмотря на то, что у животных есть речевые образы, речи у них нет; ибо они (речевые образы) не используются в мышлении как у человека: они лишь обозначают те или иные предметы/явления. Но это я так, в целях отступления.

Однако, остаётся ещё один интересный вопрос: как быть с самой сложностью речи как таковой? Т.е. все эти склонения, падежи, союзы, междометия… Это же не есть простое обозначение образа или образов, это уже явление куда более сложное. Здесь мы можем сделать тот вывод, что существуют, во-первых, устойчивые взаимосвязи образов, к примеру, если предмет понимается в будущем, мы и говорить будем в словах будущего времени. Или при перечислении появление образа «слово «и»», т.е. перечисление вызывает данный образ или существует целокупность речевых образов, зачастую образующих целое предложение (суть несколько образов), как то: «Ну и что теперь?» или «Да знаю я» и т.д. И во-вторых, зачастую образы, вызванные речевыми, крайне не ясны, причём так, что иногда вообще непонятно, что это даже за вид образа (к примеру образы «а», «блин» (в смысле слова-связки), «подлец»…). Плюс к этому в речи мы имеем различного рода «не слова», т.е. интонации, мимика, жесты… Всё это образует сложнейшую систему, огромное количество ассоциаций, устойчивых взаимосвязей и проч., что оставляет за речью большую неясность в её построении. Впрочем, как уже было сказано, несмотря на сложность такого явления как речь, работа сознания от этого ни в коем случае не меняется.