Полночный прилив

Бурук откинулся на спинку стула и, взяв двумя руками кубок, принялся изучать темное содержимое.

Внезапно заговорил Халл Беддикт:

– Колдун-король, меня, например, не расстраивает исход этого вероломства. Охотники нарушили старое соглашение – и заслужили свою участь.

– Посланник, – сказал Ханнан Мосаг очень серьезным тоном. – Вряд ли с вами согласятся их горюющие родственники. Я привык считать, что долг – основополагающее понятие для вашего народа. Злосчастные охотники, видимо, были должниками, нет? Их довели до отчаяния хозяева, бессердечные, как ваши слова. – Он обвел взглядом троих летерийцев. – Я один скорблю?

– Возможные последствия этой бойни принесут еще больше горя, государь, – сказал Бурук Бледный.

– Неизбежно, торговец?

Бурук моргнул.

– Неизбежно, – ответил Халл Беддикт, подавшись вперед. – Колдун-король, вы говорили о бездушных хозяевах – да, это их кровь должна была пролиться в этом случае. И все равно они хозяева только потому, что такими их считают должники. Всех отравляет золото, единственное мерило ценности. Те охотники не меньше виновны в своем безрассудстве, государь. Они участвовали в той же игре.

– Халл Беддикт, – вмешался Бурук, – говорит только за себя.

– А разве не все мы говорим только за себя? – спросил Ханнан Мосаг.

– Хотелось бы, конечно, государь, но утверждать такое было бы ложью – для меня, для вас.

Колдун-король отодвинул тарелку и подался вперед.

– А аквитор? Она хранит молчание. – Он взглянул на Сэрен спокойным, мягким взглядом. – Вы проводили этих людей, аквитор Сэрен Педак.

– Проводила, государь, – ответила она. – Так что моя задача выполнена.

– И своим молчанием вы пытаетесь отгородиться от всего, во что может вылиться эта встреча.

– Такова роль аквитора, государь.

– В отличие от, скажем, посланника.

Халл Беддикт вздрогнул.

– Я уже давным-давно не посланник, государь.

– В самом деле? Тогда позвольте спросить, зачем вы здесь?

– Он сам вызвался, – сказал Бурук. – Я не считал себя вправе его прогнать.

– Верно. За состав группы, насколько я понимаю, отвечает аквитор. – Ханнан Мосаг посмотрел на Сэрен.

– Я не видела причин перечить желанию Халла Беддикта нас сопровождать, государь.

– Вот как? Любопытно…

Сэрен прошиб пот.

– Позвольте уточнить, государь. Я вряд ли смогла бы прогнать Халла Беддикта. И решила сохранить иллюзию, что сама принимаю решения.

Ханнан Мосаг внезапно улыбнулся совершенно обезоруживающей улыбкой.

– Искренний ответ. Прекрасно, аквитор. Теперь вы можете идти.

Она встала, дрожа, и поклонилась.

– Было приятно познакомиться с вами, колдун-король.

– Взаимно, аквитор. Я хотел бы с вами позже побеседовать.

– К вашим услугам, государь.

Не глядя на остальных летерийцев, Сэрен обошла стул и направилась к выходу.

Колдун-король не хотел, чтобы она присутствовала при том, что будет происходить этой ночью между ним, Халлом и Буруком. Обидно, конечно, но она прекрасно понимала, что он, возможно, спас ей жизнь.

В любом случае все уже сказано. Интересно, понял ли это Халл Беддикт. Бурук-то, вне всякого сомнения, понял.

Мы сильно ошибались. Ханнан Мосаг, колдун-король, хочет мира.

Дождь зарядил снова. Сэрен потуже натянула плащ на плечи.

Бедный Халл.

Кто-то встал рядом. Удинаас обернулся и увидел Хулада, его морщинистое лицо было озабоченным и усталым.

– Что с тобой?

Хулад пожал плечами.

– Я вспомнил, как она метала плитки в прошлый раз… Мне страшно.

Удинаас промолчал. Он удивился, что сам не чувствует такого же страха. Грядут перемены, это понятно. Говорили, что Пернатая Ведьма испытала на себе неудовольствие Майен. Видимо, ярость Урут из-за благословения нереков, хотя и выразилась в немногих тихих словах, была страшна по смыслу. А Майен, в свою очередь, приложилась хлыстом к спине рабыни.

Разумеется, когда дело доходит до рабов, справедливости не жди.

Удинаас смотрел, как Пернатая Ведьма выходит в центр свободного пространства. Рабов собралось в громадном сарае куда больше, чем в прошлый раз. Несомненно, их привлекли исполненные ужаса рассказы о том гадании. Не хуже, чем на Утопалках.

Пернатая Ведьма села на утоптанный пол, и все бросились занимать места – для нее такая расторопность после побоев была недоступна. Удинаас видел, как напряжены ее движения – интересно, в какой степени в своих страданиях она винит его. Майен была не более жестокой хозяйкой, чем другие эдур, и била, к счастью, редко. За серьезные проступки раба ожидала немедленная смерть, а если не собираешься убивать раба, зачем выводить его из строя?

На прошлых гаданиях дело не дошло до чтения плиток. Внезапное появление вивала вернуло Пернатую Ведьму из мира Обителей. Удинаас почувствовал в груди дрожь ожидания.