Поллианна взрослеет

Когда прошли февраль, март и апрель и наступил май, предельно приблизив отъезд Поллианны домой, миссис Керю вдруг поняла, что будет означать для нее этот отъезд.

Она была удивлена и напугана. Еще не так давно миссис Керю казалось, что она с нетерпением ждет отъезда девочки. Она говорила себе, что тогда в доме, наконец, снова воцарятся тишина и покой, слепящее солнце не будет больше проникать за тяжелые шторы. Она сможет снова спрятаться от назойливого шумного мира. Опять она обратит тоскующее сердце к столь дорогим ей воспоминаниям об утраченном маленьком мальчике, который ушел куда-то в бесконечность и закрыл за собой дверь. Она верила, что все вернется на свои места, как только Поллианна уедет домой.

Но теперь, когда Поллианна действительно готовилась к отъезду, положение вещей представлялось миссис Керю совершенно иначе. Дом, лишенный ослепительного солнечного света, показался бы ей теперь невыносимо мрачным, а столь желанные «мир и покой» грозили ощущением нестерпимого одиночества. Что же касается возможности спрятаться от назойливого шумного мира и обратить тоскующее сердце к милым воспоминаниям о маленьком мальчике… для этого понадобилось бы стереть из памяти свежие воспоминания о другом Джеми (который тем более мог оказаться тем самым Джеми, ее Джеми) с полными страдания умоляющими глазами.

Теперь миссис Керю вполне осознавала, что если без Поллианны ее дом опустеет, то без этого мальчика, без Джеми, станет и того хуже. Осознание этого отнюдь не тешило ее гордость. Дерзкий мальчишка уже дважды отверг ее предложение о переезде. Внутренняя борьба, развернувшаяся в сердце миссис Керю в последние дни пребывания Поллианны в Бостоне, была жестокой, но гордость всегда брала верх. Когда же Джеми прибыл на Коммонвелт-авеню, чтобы попрощаться с Поллианной, миссис Керю подчинилась велению сердца и вновь предложила Джеми переехать к ней, чтобы стать для нее тем Джеми, которого она когда-то потеряла.

Потом она уже не могла вспомнить, в каких именно выражениях высказала свое предложение. Но ей никогда не забыть слов, что она услышала в ответ. Их и было-то всего шесть коротких слов.

Одну минуту, которая показалась миссис Керю невыносимо долгой, мальчик внимательно смотрел ей в лицо. Его собственное лицо преобразилось, а глаза вспыхнули светом, когда он произнес со вздохом:

– Да! Ведь вы теперь… из любви!

Глава 14. Джимми и зеленоглазый монстр [1]

Поскольку дата прибытия Поллианны в Белдингсвилль была известна немногим, городок не встречал ее с транспарантами и духовым оркестром. По крайней мере не в буквальном смысле. Тем не менее, недостатка в радостных возгласах и жарких объятиях не было с того самого момента, когда девочка вышла из вагона вместе со своей тетей Полли и своим дядей доктором Чилтоном. Кроме того, Поллианна, не теряя времени, начала наносить визиты своим старым друзьям. В первые несколько дней после приезда Поллианны никто, по образному утверждению Нэнси, «не смог бы указать на нее пальцем, потому что где палец остановился, там ее уж и нет».

И куда бы она ни пришла, ее всюду встречали вопросом: «Ну, как тебе понравился Бостон?» И, пожалуй, никому она не ответила на этот вопрос так подробно, как мистеру Пендлтону. Как и в прочих случаях, когда ее спрашивали о Бостоне, она очень сосредоточилась и лишь тогда произнесла:

– Понравился. Я полюбила этот город… какую-то его часть.

– То есть не весь Бостон? – улыбнулся мистер Пендлтон.

– Нет, не весь. Там есть такое, что… Ах, я довольна, что там побывала, – поспешно уточнила она. – Время я там проводила просто замечательно. Многое там не так, как у нас, много всего необычного. Например, мы там обедали не днем, как принято, а вечером. Все были со мной очень приветливыми. Я увидела восхитительно замечательные вещи: Банкер-Хил, городской парк, прогулочные автобусы, целые километры картин и скульптур, огромные витрины, бесконечные бульвары. А людей-то! Никогда не видела такой пропасти народу.

– Ну да, ты ведь любишь людей, насколько я помню, – кивнул мистер Пендлтон.

– Люблю, – серьезно подтвердила Поллианна, задумавшись на мгновение. – Да что толку-то, если они все незнакомые. А миссис Керю не позволяла мне знакомиться. Она и сама там ни с кем особо не знакома. Она сказала, что у них так не принято.

Они помолчали, и Поллианна, вздохнув, продолжила:

– Я бы сказала, что мне это как раз меньше всего и нравится – что люди незнакомы друг с другом. А насколько было бы лучше, если бы они познакомились! Представьте себе, мистер Пендлтон, там множество людей, живут на грязных улицах, в убогих домах, и у них не всегда есть даже бобы и рыбные тефтели на обед, а одежда еще хуже, чем из благотворительных посылок. При этом другие люди – миссис Керю и прочие – живут в роскошных домах, а еды и одежды у них столько, что они не знают, куда это все девать. Так вот, если бы эти люди были знакомы с теми другими, то…

Мистер Пендлтон расхохотался, своим смехом прервав ее рассуждения.