Полигон. Знаки судьбы

Когда первый стабилизатор “Горизонт”, был принят на вооружение, решено было организовать его производство на заводе в городе Ковров Владимирской области. Правда, отдельные элементы, в частности гироскопы, поступали с других заводов. Для помощи руководству завода в налаживании производства и отладке готовых систем кому-то пришло в голову направить в Ковров Михайлова, как главного разработчика. А надо сказать, что готовые комплекты стабилизаторов на заводе должны были проверяться и отлаживаться в работе на смонтированной на специальной подставке башне танка. Пока Михайлов добирался до завода, в его голове родилось несколько идей по усовершенствованию разработанного образца. А к этому времени заводчане уже проделали часть работ по организации технологических процессов. Но Михайлов, как все умные люди, мог сложнейшие процессы объяснять буквально на пальцах и делать это очень убедительно. Он уговорил заводское руководство внести изменения в конструкцию стабилизатора. А это потянуло за собой изменение технологии изготовления и т.д. Когда все было проделано, Михайлов явился к руководству с новыми предложениями. Неохотно, но заводчане согласились. Ведь характеристики стабилизатора при реализации предложений Михайлова явно улучшались. После очередного такого цикла директор завода отправился в Москву в Министерство и поставил ультиматум: или вы забираете с завода Михайлова, или производство стабилизаторов не только в намеченные сроки, но вообще никогда не начнется, так как он настолько очевидно обосновывает полезность своих усовершенствований, что отказать ему невозможно. Но Михайлов дорвался до реальных систем, а не макетов и уезжать отказывался. Забирать Михайлова с завода, если верить очевидцам, ездил заместитель министра.

Примерно такие же ситуации складывались и на Полигоне, когда испытывались какие-то изменения в схеме или конструкции стабилизаторов. Но мы были людьми военными, у нас было более строго со сроками испытаний, и мы работали с опытными образцами только в рамках той технической документации, которая сопровождала опытный образец. А все мысли, которые в ходе испытаний рождались в голове Михайлова, он уносил с собой, чтобы потом реализовать их уже в рамках новых доработок системы в структуре ЦНИИ-173. Полигон, в соответствии со своей схемой построения работы, проводил испытания только реальных опытных образцов с соответствующей технической документацией, а не реагировал на мысли и устные предложения даже таких выдающихся разработчиков, как Михайлов.

Когда Михайлов в течение длительного времени находился в командировке у нас в лаборатории, на Полигоне, он ежедневно уезжал домой в Москву ночевать, хотя многие прикомандированные москвичи оставались в общежитии, где всегда были свободные места. Приезжал он не с самым ранним паровиком (позднее электричкой) и появлялся у нас обычно после 10 часов. Обычно, но не всегда. Частенько он прибывал только к обеду. И не потому, что выезжал позже. Михайлов был очень увлечен своей работой. Он всё время о чём-то думал, думал увлеченно и периодически пропускал остановку в Кубинке. Ему много раз объясняли, что в этом случае нельзя выходить на следующей остановке, в Чапаевке. Там поезда останавливаются редко. И в ту, и в другую сторону. Как раз тот поезд, на котором Михайлов ездил в Кубинку, в Чапаевке останавливался. А обратного поезда ему приходилось ждать около двух часов.

Иногда Михайлов просил, чтобы ему включили стабилизатор на танке, который почти всегда находился в боксе лаборатории. Он вставал у дульного тормоза пушки, брался рукой за пушку, иногда нажимал на неё, чтобы гидроусилитель стабилизатора отозвался на внешнее возмущение своим урчанием, и о чём-то думал. Стоять так мог и час, и два. Мешать ему в это время было нельзя, у него рождались идеи. Идей у него рождалось много, но не все могли воплотиться в жизнь из-за ограничений технического, технологического и экономического характера.

Однажды мы спросили у его сослуживцев, почему Михайлов не может обзавестись машиной. Ведь за Сталинскую премию он получил хорошую сумму, так как некоторые из руководителей (не все!) удовлетворились лауреатской медалью и званием, а от денег отказались в его пользу. Нам рассказали, что автомобиль у него был. Он, правда, с трудом сдал на водительские права (в то время права не покупались ещё), и инструктор не советовал ему покупать автомобиль и садиться за руль. Тогда частных автошкол не было. Они имелись либо при Добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту (ДОСААФ), либо при военных учебных заведениях. Машину Александр Васильевич купил, но проездил всего несколько недель. Потом врезался в столб. Сам отделался ушибами, так как ехал не быстро, а машине раскурочил весь передок. Больше не ездил. На вопрос, как всё случилось, отвечал, что ему на ум пришла интереснейшая мысль, и он не заметил столба.

Рассказ 26-й Отечественный автомат заряжания танковой пушки