Полярный круг

Незадолго до революции шаман Аккр объявил остров Аракамчечен обиталищем Духа моржей. Сам же Аккр стал как бы его представителем на земле. Изредка чаплинцам и сирениковцам все же дозволялось бить моржа на островном лежбище, но самое ценное надо было отдавать шаману — моржовые бивни и лучшие кожи. Это наглое и разбойничье присвоение острова возмутило прибрежных эскимосов. Аккра арестовали и вывезли с острова.

Сиреники расположены между двумя мысами. Сначала показался красивый скалистый мыс, юго-западная граница Сиреников. Рулевой протянул Наноку бинокль. Домики стояли на возвышении. У подножия горы виднелось огромное скопище пустых железных бочек, издали похожее на толпу людей. Среди одноквартирных домиков стояли новые, двухэтажные. Позади домов синели горы.

Кузовкин и Менов поднялись на мостик.

Капитан вполголоса отдавал приказания. Судно заметно снизило ход и словно ощупью приближалось к берегу. Глубина резко уменьшилась.

— Придется стать далеко от берега, — извиняясь, произнес капитан. — Мы в эту навигацию уже нарвались на мель. В бухте Румилет. На карте там обозначена одна глубина, а в действительности оказалась другая. Коса шла от берега. Промеры мы ведем галсами, и эта коса, видимо, попала, между ними. Пришлось звать на помощь. А договор об оказании помощи первым пунктом ставит условие: без вознаграждения — нет спасения.

С грохотом в воду ушел якорь, и корабль остановился.

Ветром его развернуло бортом к поселку.

Моторная байдара, прыгая на волнах, полным ходом приближалась к судну.

Пока она делала круг, Нанок рассмотрел на корме Николая Асыколя, своего земляка по Наукану, переселившегося в Сиреники. Они были одногодки, вместе пошли в школу. Асыколь на байдаре выглядел старше и солиднее. Он переложил румпель и сделал знак мотористу снизить скорость.

Байдара на малом ходу подошла к борту и мягко ткнулась носом. Матросы бросили конец.

— Здравствуй, Тихон Иванович! — крикнул Асыколь капитану.

Матросы осторожно опустили в байдару пожитки Менова и Нанока.

Асыколь пристально поглядел на Нанока:

— Здравствуй. Ты мало изменился.

— Зато ты солидно выглядишь, — ответил Нанок.

— Что делать, — улыбнулся Асыколь, — двое детей, семья…

— Уже двое детей? — удивился Нанок.

— А чего тут? Еще будут.

Байдара отошла от корабля и взяла курс на берег.

На капитанском мостике стоял Тихон Иванович. На прощание он крикнул в мегафон:

— Через неделю буду проходить мимо. Если надо забрать вас, позвоните начальнику гидробазы Юрию Матвеевичу!..

Асыколь продолжал с любопытством смотреть на Нанока.

— А ты не женился еще?

— Нет.

— Что же ты так?

— Не успел.

— На это время всегда найдется, — тоном умудренного опытом человека заметил Асыколь.

Берег приближался. Пестрая и оживленная толпа заняла галечную гряду, подступив к прибою.

Громкие крики встречающих уже слышны были на байдаре. Нанок посмотрел на Георгия Сергеевича. В глазах профессора блестели слезы. Любят и помнят на Чукотке первых учителей, подаривших людям не только знания, но и подлинную дружбу.

Менову не дали прыгнуть на берег. Рослые юноши в длинных непромокаемых торбасах вошли в воду и подняли на руки профессора.

— Товарищи, товарищи, — растерянно бормотал Георгий Сергеевич. — Я сам. Извините, отпустите…

Но парни вынесли профессора на высокое, сухое место и только там бережно поставили на землю.

Библиотекарь Анна Македонова повела гостей в отведенный для них дом.

По крутой дороге поднялись к домам. Прошли мимо здания Дома культуры.

— Здесь наша библиотека, — тоном экскурсовода рассказывала Македонова, — и наш маленький музей. Мы ждем от вас, товарищ Нанок, советов и помощи. А на семь часов вечера назначена встреча с вами, Георгий Сергеевич.

На пригорке стояло длинное здание с двумя крыльцами.

— Это наша гостиница, — сказала Македонова, — а рядом — вертолетная площадка.

Комната оказалась небольшой, но чистой, уютной, окна выходили на большой луг.

— Отдыхайте, — деловито сказала Анна, — через полтора часа зайду. Обедать будете у меня.

Македонова жила в двухквартирном домике, занимая одну половину. В комнате на полу лежала великолепная медвежья шкура, а вместо табуреток были расставлены выбеленные временем огромные китовые позвонки.

Аня представила мужа — молодого застенчивого парня с рыжеватой бородкой.

Нанок снял обувь и погрузил ноги в мягкий, пушистый мех.

— Здесь добыли? — спросил он.

— Как же можно! — ответил Алексей Македонов. — Это память об острове Врангеля. Мы с Аней проработали там пять лет. Этот мишка покалечил несколько упряжек, разорил мясной склад у зверофермы. Пробовал отгонять в торосы ракетами, а он все возвращался. А убить нельзя — закон его охраняет. А он, словно зная об этом, все наглел. Идет урок в школе, он подходит к окну — хлоп и слушает, как звенит разбитое стекло. Раза два выкапывал компот, который повариха ставила в снег возле интерната. Пока получили разрешение на его отстрел, он повалил антенну, метеобудку, повредил установку для фотографирования полярных сияний. Анакуль выделал шкуру и от имени эскимосов селения Ушаковского преподнес Ане в день рождения.