Полет цикады

Эйр смотрел не на артистов. Его вниманием завладела Наири. Чуть приоткрытые в восторженном вздохе губы, а глазах — отблески пламени. Сердце защемило от нежности и любви, хотелось любоваться на Анну вечно... но закончился танец и она постепенно пришла в себя.

Возвращение в реальность произошло не сразу. Отмерло и застучало сердце, дыхание вернулось в грудь, чтобы сорваться с губ легким вздохом...

А танцор уже лежал на земле, не смея взгляда поднять на Воплощенную Лилит. Его тело блестело от пота и кое-где загорелую кожу пересекали белые линии ожогов — прежде, чем подчиниться, огонь отчаянно сопротивлялся.

— Поднимись!

В свете вспыхнувших факелов выражения лица приподнявшегося мужчины было не рассмотреть.

— Подойди!

Он не посмел встать на ноги, так и полз по ступенькам, иногда опираясь на руки. Но близко к Наири его не подпустили — рораги скрестили мечи, запрещая приближаться.

— Отойдите! — Анне хотелось поговорить с артистом, да хотя бы в лицо запомнить. — Ты его пригласил? — шепнула Эйру.

— Видел, тебе понравилось его выступление.

— Спасибо!

А танцор уже распростерся у самых ног Анны.

— Подними голову, — она уже знала, что заставить его встать не получится. — Как тебя зовут?

— Тассан, Наири, да не оскудеет благословение Великой Лилит...

— Ты же уличный актер? Я видела твое выступление в городе, в день, когда вернулась из Северного Храма.

— Я заслуживаю смерти! — инкуб с размаху ударился лбом о мрамор ступеньки. — Я посмел не узнать Дарующую жизнь!

— Прекрати, — Анна постаралась скрыть раздражение — кто знает, как воспримет её недовольство Тассан. Ей редко удавалось пообщаться с простолюдинами и то с высоты своего положения. Одно Анна усвоила четко — малейшее недовольство Наири может стоить им жизни. Даже просто нахмуренные брови.

— А та девушка? Она очень красиво играет.

— Я молю помиловать мою сестру! — елозил по земле Тассан, — Соми слепая, и если она вызвала гнев Наири, я возьму этот грех на себя.

— Все хорошо. Позови её!

Роргаг, стоящий рядом с девушкой, подал ей руку и помог подняться по лестнице. Оказавшись рядом с братом, она очень осторожно опустилась на колени.

— Моли Наири о милости! — шепнул ей Тассан.

— Соми приветствует Дарующую Жизнь, великую Наири и готова отдать свою жизнь для её удовольствия!

— Для моего удовольствия ты можешь сыграть, — через силу улыбнулась Анна. Раздражение прошло, но ребенок вдруг начал пинаться так, что дух захватывало.

— Тогда могу я просить принести цитру? Она осталась там... — девушка указала на подножие лестницы.

Инструмент установили тут же, на маленьком столике. Соми закрыла глаза и провела пальцами по струнам, проверяя их натяжение. А потом...

Медленная, спокойная мелодия поплыла над храмовой площадью. К ней присоединился голос. Люди улыбались, заслышав с детства знакомые слова, под которые засыпали в детстве.

Ребенок в животе несколько раз пнул Анну под ребра и успокоился. Она поглаживала живот, баюкая малыша и понимала, что абсолютно счастлива. Это чувство не рассеялось вместе со звуками песни.

— Это прекрасно! — не сказала — прошептала тихо, но слепая, обладающая тонким слухом, услышала и тут же склонилась до земли:

— Милость Наири безгранична!

— Спасибо тебе. И тебе, Тассан. Ступайте отдыхать. Пусть их накормят, — повернулась Анна к Рийте. — И устроят на ночь. Вы же можете задержаться до утра?

— Все к удовольствию Наири, — брат с сестрой поклонились одновременно, словно репетировали и тихо отползли, не смея подняться на ноги прежде, чем скрылись с глаз всесильной госпожи.

А она уже прощалась с королем — для желающих праздник продолжится во Дворце, а Храм Неба и Облаков требовал покоя. Анна улыбнулась гостям и пересела в носилки — покидать собрания следовало торжественно.

Ванна с маслом сандала успокоила окончательно. Анна прижалась к Эйру, который уже ждал её в кровати:

— Разве у Верховного рорага мало забот после праздника?

— У Верховного рорага только одна забота — его Наири. С остальным прекрасно справится Тайкан.

— Эйр, — Анна приподнялась на локте, вглядываясь в лицо любимого, — спасибо! Это шоу... я давно не видела ничего чудеснее! Этот огненный танец... И музыка... Знаешь, звуки цитры успокоили ребенка, он так пинался!

— Тогда оставь девушку при себе...

— Может быть, — Анна вытянулась под одеялом. — Если она согласиться.

Эйр смотрел на сладко спящую Наири.

— И кто осмелиться тебе отказать, глупенькая?

Невесомый поцелуй вызвал на лице Анны улыбку. Эйр осторожно обнял, спрятал лицо в пахнущие сандалом волосы.

— Я люблю тебя, — произнес одними губами.

Рука скользнула ниже, к округлившемся животу... но он так и не посмел прикоснуться. Прерывисто вздохнул и закрыл глаза — день выдался тяжелым.

17

— Да не оскудеет милость Наири! — брат с сестрой распластались перед Анной.

— Так вы согласны остаться? Я не помешаю вашим планам?

— Приказ Наири наполняет наши сердца счастьем! Что может сравниться со служением ей? — Тассан не поднимал головы, но четко произносил каждое слово, как будто боялся, что анна не услышит.