Полет Пустельги

— Послушайте, Баур. Вчера вы давали показания о том, что Кейтель и Йодль покинули ставку 20 апреля. Вы не говорили о том, что военное совещание 22 апреля было столь драматичным и что на нем присутствовали Кейтель и Йодль. Почему вы также не сказали, что Геббельс с семьей именно 22 апреля переехали в фюрербункер из своего дома? Вы также говорили, что последний самолет улетел из Берлина 25 апреля, а сегодня уверяете, что 24-го. Где правда, Баур? — Савельев испытывающим взглядом уперся в лицо немца.

— Уверяю вас, господин майор, я сделал это не сознательно. Поверьте, в моем нынешнем состоянии что-то неминуемо может ускользнуть из головы. Вчера там был такой сумбур! Я стараюсь восстанавливать в памяти все по часам. Если я сделаю еще какие-либо неточности, прошу вас сразу об этом говорить.

— Обязательно, Баур. Продолжайте.

— Вслед за Кейтелем и Йодлем уехал Белов, сославшись на то, что ему поручено добраться с приказом до генерала Венка. Вскоре он вышел со мной на связь по радио и потребовал для себя самолет из Рехлина. Мне показалось, что он действует по собственной инициативе и просто желает выбраться из окружения. В самолете я ему отказал. Тогда он вновь вернулся в рейхсканцелярию. В этот же день по приказу фюрера я отправил на учебном самолете «Фокке-Вульф» Фегеляйна к Гиммлеру. На следующий день он вернулся обратно.

Около шести вечера прибыл командовавший группой армий «Центр» Шернер, чьи войска вели бои в Силезии и Чехословакии. Он прилетел на самолете и удачно приземлился в Гатове. Накануне фюрер присвоил ему звание фельдмаршала. Фюрер принял Шернера вместе с Борманом, Бургдорфом и Фегеляйном. Затем они с глазу на глаз совещались больше часа. Фюрер с Шернером вышли в приемную, где последнему вручили фельдмаршальский жезл. Фюрер обнял Шернера и приветливо сказал: «Фельдмаршал! Я бы хотел вас четвертовать. Мне нужно четыре Шернера». Все засмеялись. Шернер, улыбаясь, поприветствовал нас новым фельдмаршальским жезлом и уехал в Гатов, откуда на двухмоторном бомбардировщике Не-111Н улетел обратно в войска.

— Вам известно, о чем совещался Гитлер с Шернером?

— Точно нет. Но 1 мая Борман сказал, что фюрер поручил Шернеру стянуть все его войска к Берхтенсгадену. Возможно, зная об этом, Бургдорф, Фегеляйн и Геббельс после отбытия Шернера оживились. Они вновь заговорили о возможности отъезда фюрера из осажденного Берлина в «альпийскую крепость». Геббельс неоднократно повторял: «Фюрер организует новое наступление из неприступной крепости. Уверяю вас, господа, еще ничего не потеряно». Вскоре мне стало известно о том, что фюрер отправил Фегеляйна к обергруппенфюреру СС Штейнеру, командующему 3-й армией, с приказом отрезать русские войска, прорвавшиеся к Берлину с севера, а затем атаковать их из района Ораниенбурга. Все эти, как нам казалось, хорошие новости к концу дня послужили поводом к всеобщей радостной пьянке в буфете фюрербункера. Борман стал центром компании. Он радостно со всеми чокался, веселил анекдотами секретарш Кристиан и Юнге, объяснял захмелевшему Гюнше, что никакая опасность нам больше не грозит. Венк, Шернер и Штейнер скоро будут в Берлине.

Поздно вечером в коридоре я встретил рейхсминистра иностранных дел Риббентропа. Я был удивлен, куда делась его обычная спесь. Он разговаривал с штурмбаннфюрером Линге о планах фюрера. Когда Риббентроп услышал, что фюрер пока не собирается покидать Берлин, он занервничал и попросил устроить ему встречу с фюрером. После двадцатиминутной беседы с фюрером рейхсминистр, ни с кем не попрощавшись, немедленно уехал. От Раттенхубера я знаю, что Гитлер велел ему больше не пускать Риббентропа в Ставку.

— Вам известно, куда убыл Риббентроп? И каким способом?

— По словам Раттенхубера, рейхсминистр уехал в Гамбург. Но каким видом транспорта, мне не известно. Самолет я ему не выделял. Этим же вечером в бункер явился бригадефюрер СС Монке и доложил, что отряд СС численностью в три с половиной тысячи человек готов защищать фюрера до конца. Фюрер тут же назначил его командующим обороной правительственного сектора Берлина.

Баур еле шевелил языком. Нужен был перерыв.

Воспоминания счастливого человека

Полеты над горными массивами считались самыми сложными для летчиков. В них пилота всегда сопровождали два чувства. Первое — это восторг от неземной красоты горных массивов, от игры солнечного света на ледниках и зеленых склонах, от вида гордо парящих орлов на таких высотах, куда не поднимаются другие птицы. Пилот сам ощущал себя одной из таких независимых птиц. Душа его наполнялась радостью, сознанием своей недосягаемости, избранности. Другое — это чувство постоянной опасности. Оно ни на минуту не покидает вас. От момента взлета до удачной посадки. Хочу подчеркнуть, не чувство страха, а именно осознание постоянно присутствующей опасности. Тот, кто говорит, что он не испытывал этого чувства, либо законченный лжец и фанфарон, либо психически нездоровый человек.