Полет Пустельги

— В настоящее время мы располагаем единственными более или менее правдивыми показаниями о самом факте захоронения сожженных трупов Гитлера и Евы Браун, месте захоронения и участниках события. Я имею в виду показания обершарфюрера СС Харри Менгесхаузена. Как мы знаем, трупы, завернутые в одеяла, выносили в сад рейхсканцелярии штандартерфюреры СС Гюнше и Линге вместе с двумя солдатами. Солдат, похоже, нам уже не найти. Гюнше и Линге задержаны, как задержан и сам начальник охраны Гитлера группенфюрер СС Раттенхубер. Допросить их пока не успели. — Полковник виновато развел руками. — Прошу нас понять, товарищ генерал-лейтенант. Людей мало. Они очень устали. Без перерыва на отдых сразу после штурма все силы были брошены как на поиск людей, так и на тщательное обследование помещений рейхсканцелярии. Вслепую, метр за метром обшариваем все подряд, каждый закоулок. Многие помещения требуют тщательного обследования. В них обнаружены полости, возможно, тайники. Кое-где на полу, на стенах, на обломках мебели имеются следы крови. Собран огромный объем трофейных документов. Задержано и допрашиваются множество людей. Все это требует времени, людских ресурсов, техники, серьезного анализа. Кроме всего, мародерами приходится заниматься. А тут еще паломничество настоящее началось.

Вадис удивленно повел бровью. Откашлявшись, Грабин продолжил:

— В рейхсканцелярию повалили все, кому ни лень. Бойцы с командирами, штабные, тыловые, прилетевшие из Москвы, генералы всех родов войск, корреспонденты. И все чего-нибудь тащат оттуда в виде сувениров. Понятно, что они заслужили это. Но мы не экскурсионное бюро и не сувенирная лавка. И на время следствия необходимо перекрыть эти туристические тропы. Двух рот охраны на комплекс зданий площадью более чем сто тысяч квадратных метров недостаточно. — Грабин закончил и выжидающе смотрел на Вадиса.

Генерал, перебросившись несколькими фразами с полковником Мироненко, встал со стула, заложил руки за спину и, ни на кого не глядя, опустив голову, медленно заговорил:

— Я, как никто другой, понимаю трудности работы. Вижу усталость людей. — Он обвел взглядом офицеров. Они, еще четыре дня назад разодетые в новые мундиры со всеми наградами, в начищенных до блеска сапогах, переполненные радостью победы, сейчас выглядели так, словно и не выходили из нескончаемого боя. Вновь выцветшая полевая форма, запыленные яловые, а то и кирзовые сапоги. Усталые, серые от постоянного недосыпания и несмываемой пыли лица. «Как затравленные звери», — подумал генерал.

— К сожалению, в этом и есть главная особенность работы чекиста. Наша война никогда не прекращается. Первое, на что хочу обратить внимание: розыскную работу следует расширить. Продолжать поиск новых свидетелей, новых документов, подтверждающих или опровергающих факт смерти Гитлера. Сформировать круг лиц, окружавших Гитлера до 30 апреля включительно. Срочно и тщательно допросить Раттенхубера, Гюнше, Линге. Да, кстати, Савельев, что там с этим летчиком Гитлера? Как его? — Генерал обернулся в сторону Савельева. Майор поднялся, одернул гимнастерку и доложил:

— Ганс Баур, товарищ генерал-лейтенант. Группенфюрер СС, личный пилот фюрера и командир специальной правительственной эскадрильи. Он был взят в плен 2 мая. Тяжело ранен. Находится в госпитале для военнопленных. Я его вчера допросил на скорую руку, но был отозван сюда в связи с последней находкой. На мой взгляд, располагает ценнейшей информацией. Но госпиталь находится в зоне ответственности 5-й ударной армии. И Баур нам неподконтролен.

Вадис знаком подозвал старшего лейтенанта, своего адъютанта, что-то еле слышно сказал ему, затем обратился к полковнику Мироненко:

— Баура сегодня оформим за вами. Думаю, Савельев прав. Баур уходил из бункера вместе с Борманом, Мюллером и другими фашистскими шишками 1 мая. Значит, 30 апреля он был там. Он должен знать, что происходило в реальности. Савельев! Летчик за вами. — Вадис вновь заложил руки за спину и, уставясь глазами в пол, продолжал: