Полет Пустельги

Советы перешли в контратаку. Двадцатидвухлетний матрос Эгельхофер, назначенный командующим красной армией и комендантом Мюнхена, собрав в кулак рабочие отряды и получив поддержку боевых групп коммунистического союза «Спартак», подавил сопротивление мятежников. В городе началась вакханалия репрессий. На следующий день Хофман призывает баварцев к оружию против красного террора. А 15 апреля во Фрайзинге и Дахау происходят первые боевые столкновения частей красной армии с подразделениями войск правительства Хофмана. Уставшие от войны солдаты сдают оружие красным и расходятся по домам. Советы занимают Розенхайм, Кауфбойрен, Шонгау, Кохели и Штарнберг. И только после этого позора Хофман дает согласие Носке на вторжение в Баварию Добровольческого корпуса фон Эппа и прусских войск.

Прусские, вюртембергские, саксонские и баварские полки при поддержке корпуса фон Эппа численностью около 15 тысяч человек с сильной артиллерией быстрым маршем продвигаются к Мюнхену. Мы получаем приказ о бомбардировках частей, складов, штабов и аэродромов красной армии.

Ежедневно я со своим отрядом совершаю до десяти вылетов. Мы наводим ужас на красных. На шоссе Нюрнберг — Мюнхен за каких-то десять минут наши самолеты разгромили длинную колонну советских войск. На Изаре сожгли караван барж, везущий в Мюнхен оружие и боеприпасы. Мы уничтожили практически все пригодные для посадки самолетов площадки вокруг города. Расчищая путь нашим войскам, мои летчики пулеметным огнем разгоняли охрану мостов, бомбили узлы обороны красных, нападали на железнодорожные станции и уничтожали составы, идущие в Мюнхен на помощь Советам.

Во время этих событий со мной случилось одно приключение. В полет я всегда брал с собой мотоцикл, который крепил тросами к самолету с наружной стороны кабины. Мои летчики подшучивали над этой, как им казалось, причудой их командира. Но я прекрасно понимал, что в любой момент меня могут сбить. Дополнительное транспортное средство в такой момент лишним не будет. Так и случилось. Мой самолет был сбит пулеметным огнем красных в то время, когда я пролетал над главной товарной железнодорожной станцией Мюнхена. Мне с большим трудом удалось дотянуть самолет с поврежденным мотором до маленькой поляны в лесопарковой зоне района Нипенбург, близ озера Кляйнер. Я быстро снял мотоцикл и под плотным ружейным огнем бежавших к сбитой машине красноармейцев, помчался в сторону района Кляйнхарден на западной окраине Мюнхена.

Красные устроили за мной самую настоящую погоню на автомашинах и мотоциклах. По всей видимости, они по телефону сообщили марку и цвет моего мотоцикла, и мои приметы. Поэтому мне все время приходилось объезжать выставленные пикеты, двигаясь по узким улочкам. Наконец, на кривой улочке Гейгерштрассе они меня окончательно запечатали, и дальше двигаться было просто некуда. Я уже приготовился вступить в бой и вдруг заметил слева от меня проезд в виде низкой арки, густо увитой диким виноградом, ведущий во внутренний дворик.

Берлин. 4 мая 1945 года

Головную оперативно-розыскную группу полковника Грабина передислоцировали в берлинский район Целендорф, где разрушений было меньше, и разместили в здании коммерческого училища. Работать стало гораздо удобнее. Грабину доложили, что доставили некоего Курта Янке, начальника отдела «Восток» германской разведки. Полковник велел немедленно допросить его. Ввели немолодого человека плотного телосложения с угрюмым выражением лица. Жесткая щеточка седых усов придавала ему вид старого занудного полицейского. Грабин спросил:

— Что вы можете сообщить о Гитлере?

Янке, оглядевшись по сторонам, демонстративно повернулся в сторону переводчика и скрипучим голосом стал медленно излагать нравоучительным тоном:

— Я познакомился с фюрером в 1921 году в Мюнхене. По заданию генерала Людендорфа я должен был выяснить, что собой представляют национал-социалистские отряды, которые формировал Гитлер.

Грабин прервал Янке:

— Вы об этом уже писали в собственноручных показаниях. Не надо повторяться. Нас интересует нынешнее местопребывание Гитлера.

— Как я полагаю, фюрер находится в данный момент в Берхтесгадене.

— Почему вы так считаете? У вас есть подтверждающие факты?

— Начальник внешнеполитического отдела германского информбюро Риттен в январе этого года рассказывал мне о строительстве высокими темпами оборонительных сооружений в горах южной Баварии близ резиденции фюрера. Кроме того, мне известно и о переправке туда личного архива фюрера, его коллекции картин. Я думаю, он там. Хотя конкретными фактами я не располагаю. Ведь я был арестован вашими людьми еще 11 апреля.

Грабин потерял интерес к допрашиваемому и велел увести его. Зазвонил аппарат «ВЧ»[13]. На линии был полковник Мироненко:

— Послушай, Грабин. Нам с тобой еще работенку подкинули. Генерал подписал приказ о производстве следствия по фактам мародерства и изнасилований, чинимых войсками нашего фронта. Так что, часть людей тебя придется переориентировать. Сам определись кого. Ну, будь здоров и не обижайся.