Читаем Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары полностью

Энн Хэтэуэй стартует как музыкальная актриса; чтобы режиссер, который не чувствует женщин и не очень-то к ним питает симпатию, вдруг полюбил свою актрису; когда их танец на благотворительном балу происходит под музыку «Павана на смерть инфанты» Равеля; когда Хэтэуэй не делает в начале фильма, без маски, ни одного лишнего лицевого движения, можно подумать, что интересно следить за ее линией в разваленной драматургии, но он ей и этого не позволяет, а потом надевает ей на лицо маску-вуаль; во всех сценах, где актриса предстает без маски, она снова это делает, как будто успевая пронести в исполнение, но таких моментов раз-два и обчелся. Мерил Стрип научила ее играть так, чтобы было «видно»; что актерская игра — это не копирование того, как себя ведут люди в жизни, а придумывание того, как люди себя не ведут.

Типичный Нолан — он любит специально выстраивать многофигурные истории с экшном, чтобы саморазрушаться и накручивать, для кого-то, кто так старается угостить своего зрителя, он очень мало для него старается в плане художественных достоинств. Ни один приличный режиссер из 90-х не стал бы работать с таким оператором и таким монтажером, который допускает ошибки. Для режиссера, который никого не любит, отождествлять себя с главным злодеем — обычное дело.

Особенно Бэйн. Он знаменует собой конец старой государственной системы, даже упоминает слова западная цивилизация, необходимость уничтожения Америки, физический сверхчеловек, на слова «Бомба взорвется» отвечает «И ради Ваших собственных детей, доктор Павлов, я очень на это надеюсь». Система лгала людям 8 лет, 12 миллионов жителей, действие фильма словно происходит в России, эти кадры гражданского общества, расправы над буржуазией. У революционеров в России нет класса, на который они могли бы опереться. Россия пойдет по пути англо-американского и станет оплотом капитализма как западная страна, вызывая ненависть. Это явная аллегория неудавшегося переворота, бомба ушла под воду. Кто такой Бэтмэн, который спасается к женщине, его заменяет новый молодой человек.

Как все-таки интересно, что в одном фильме уличные столкновения и психология женщины-кошки. Кажется, здесь будет психология характера и мотивации дочернего отцеубийства, и когда в конце выясняется, кто тут — главная злодейка, ее мотивация сталкивается с мотивацией Селины; девочка без морали; реплика «говорила мама…» повисает в воздухе, ему хотелось бы, чтобы она выработала мораль, чтобы она didn't, но к этому моменту фильм уже давно превратился в кашу. Особенно интересно это смотреть после Кроненберга: вроде бы есть логические стыки между фразами, но все это сливается в один поток, и фильм становится шумом для глаза и ушей. При этом он пытается устроить зрителю престиж — показывает флэшбэк с ребенком и обманывает ожидание в связи с полом этого ребенка, чтобы отвлечь от главного злодея.

С падением на все более материальный уровень бытия накапливается вина и саморазрушительное начало; и человек начинает верить, что ему в кино все дозволено. И вот в Америке еще не было режиссера со столь же сильным чувством вины и саморазрушения, как Кристофер Нолан. Нолан — это результат Америки к началу XXI века, и ее следующим шагом будет Россия. Можно предположить, что в самой России эта sloppiness и дальше будет усиливаться, спасенная только всплеском револта. Именно это произошло где-то на рубеже 10–20-х годов в русском театре, и потом — в кино в начале 70-х уже с меньшей силой. Но не привело — потому что Россия — это сломанная страна. В XXI веке мужчина, возможно, сломается настолько, что станет русским, и не сможет создавать искусство. Если только тот всплеск, который Россия способна ему принести на рубеже 10–20-х годов уже XXI века, не распространится на те области, которые к тому моменту Россией еще не станут, и не повернет все страны, вслед за Россией, внутренней онтологией. В конце концов, даже саморазрушение Нолана не в какой-то неряшливости съемки, а в некой другой силе внутри высокопрофессионального технического исполнения. Вот только на это и надежда. Если вклад Америки в кино XXI века был преимущественно техническим, вклад России был преимущественно теоретическим; у России есть идея, у Америки — технология.

Это была неделя, когда я начал по утрам выходить в газетный киоск и покупать спортивную газету — «Спорт-экспресс» или «Советский спорт». Главными новостями было назначение Фабио Капелло на пост главного тренера сборной России (контракт вот-вот должен был быть подписан), а также последние приготовления к летней Олимпиаде в Лондоне.

27 ИЮЛЯ

открытие Олимпиады поразило своей инсулярностью, прекрасное начало по монтажу, переходы от игрового и монтажно-документального к театрально-постановочному, движение цвета, музыки и пластики, история цвета как история Англии, движение и изменение

в этот промежуток решилось, что все философы разойдутся по хронологии

2 АВГУСТА

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии