Вы не поверите, какой фильм я пересматривал в ночь со 2-го на 3-е июля. Утром 2-го числа, в понедельник, у меня не задалась работа, я поехал делать пост про футбол на Фэйсбуке, а потом на Озон за дисками, причем, у меня был выбор, какой заказ забрать, так как я мог заплатить в тот день только за одну коробку плюс Ясперса, который был нужен обязательно и стоил недорого. Из всех фильмов в той коробке я выбрал первым же «Стирателя», где у Ванессы Уильямс талисман — святой Георгий, так как в детстве она мучалась кошмарами, в которых были драконы; и Арнольд — спаситель женщины, с которой у него нет секса.
ЧЕЛОВЕК-ПАУК — 5 ИЮЛЯ
То, что Хичкок считал Америку
В фильме «500 дней лета» был воображаемый балет.
делать ромком вперемешку с молодежным нигилизмом и неохотным развитием остросюжетной линии про супергероя и главного злодея; герой делает все неправильно, мешает расследованию полиции, чтобы поймать преступника, мстит, не помогает поймать грабителя, в результате чего погибает его дядя, это фильм про человека-паука, снятый кем-то, кому не нравится человек-паук, комиксы, возможно, сама Америка, с ее инфантилизмом, у героя в комнате висит постер фильма «Окно во двор», а его целью здесь — найти телочку. Десять лет назад человек-паук начинался на большом экране как всеамериканский герой
В ночь с 6 на 7 июля в передаче Александра Гордона была картина «Без мужчин», говорили про русский матриархат, необходимость внести различия между полами, Резо Гигинеишвили сказал, что его вообще интересуют «женщины, бабы, чики, чиксы», на что Гордон кивал головой с таким видом: «Да, да, что с тебя взять, грузин», но без злости, а в конце процитировал своего друга: «Настоящий мужчина — всегда подкаблучник, потому что только идиоту придет в голову меряться с женщиной тем, чего у нее нет» — и сделал паузу, как бы предоставив зрителю возможность оценить всю смелость этой ремарки на государственном телеканале, или поставить ее под вопрос.
КОСМОПОЛИС
Анальный характер, баба с бутылкой, выколотый глаз, Эдип-материалист, природа капитализма эдипальна, и потому он стремится к саморазрушению, язык и коммуникация, символ это замена понятия другим понятием, нет натурализма, нет логоса и внешней реальности, которую он мог бы обозначать, слова звучат так, как будто в них на первый взгляд нет логического ответа предыдущей реплике, и нужно напрягаться, чтобы ее услышать; нарушения в логике продвижения и соединения между сценами, герой оказывается внутри или снаружи своего лимузина с вынутыми фазами промежуточного действия. Это двойная перспектива в действии: одна фраза как у настоящих людей, и следовательно, убеждает в том, что это реальность; следующая — что это символ, и переход от реальности к символу идет по линии онтологии языка, и фильм говорит нам, что язык находится на самой ее грани в этот момент. Натуралистический шум и диалог об этом, призрак бродит по миру, но это уже призрак не коммунизма, а капитализма. Монолог его финансиста о времени заученный, она повторяет «я ничего не поняла», то, что происходит за окном, не происходит в эту самую секунду в символической онтологии; будущее здесь и футурология, превращение мира в единое текстовое пространство, в начале не говорится, что дело происходит в будущем, но появляются новые виды оружия, а герой своей девушке говорит «мы похожи на общающихся». Он ищет свободы разориться и умереть, для нее это ужас, капитализм движется к смерти и «создает свой страх», он «не смог понять юань», старый и новый человек, брэнды женской обуви, открытый финал, так начало — это половина холста чистая, половина замызгана кляксами.
В тех фразах, которые с точки зрения нормального человеческого общения выглядят наибольшим бредом, расположены самые главные слова-подсказки: «комплекс», «глаз», «простата», «юань». Выбор актера на главную роль выглядит надувательством: зашифрованное послание, обращенное не к своим современникам. Кроненберг перешел на язык футурологии и разве что не изобрел язык кино будущего: его мизансцена опирается логическую основу и выражает противоречия, которые видит в состоянии социума, экономики и мира в целом, через
Как эссе об актуальной социально-политической ситуации в мире с точки зрения теории коммуникации, фильм представляет чрезвычайный интерес; как фильм, даже при условии считывания вышеозначенного пласта и всех его модификаций, это довольно тяжело: видно, что он дался Кроненбергу трудно. Как будто в его очищении как методе наступил момент, после которого он должен искать либо другие способы сочетания кадров в поиске следующей степени очищения, либо возвращаться к загрязнению.