Прежде чем человек достигнет величия, ему придется пройти через сонмы таких же точно людей как он, которые будут думать, что он не считает их себе ровней, в тот самый момент, когда внутри у него будет всё разрываться от невозможности передать им это, сделать так, чтобы они стали тоже великими, неважно — направившись за ним или за кем-то еще. В этом есть тягость редукционизма: человеку, который пытается подражать Христу, больно за людей, которым недостаточно даже сниженного примера, что уж говорить о подражании кому-то, кто был настолько велик.
Вот вы читаете, что я вам тут пишу, и думаете про себя: ага, про Христа нам втирает, про добро, а сам вон тогда плохо поступил, и тогда плохо поступил. Но все равно чувство, что а) человек дело говорит; б) звучит довольно убедительно и где-то даже не лицемерно; в) не чувствуется, что это лизоблюдство. Ну вот, теперь представьте, что где-то люди, которые, если сформулируют нечто подобное, все заржут, и в то же время есть и такие, или такой один, которые, если сформулируют, то это будет намного более важно, намного более убедительно, и намного менее подозрительно в плане личной корысти, И ВСЕ ЗАТКНУТСЯ.
То, что эти женщины с характером и творческой жилкой будут весь XXI век рожать нам художников, стало понятно в середине 2012 года, как и то, что частичка моей души распространится по столетию в миллионах людей.
Если не вдаваться в детали, те насущные проблемы, что были вскрыты за этот год, — «культура против религии», «искусство против Бога» — которые не укладывались бы в голове у людей, имеющих отношение к культуре и искусству на протяжении многих и многих столетий до нас, сигнализируют о том, что уже некоторое время мы живем в период натиска антикультуры и антиэстетики. Ничего страшного: у обеих есть вполне Божественное предназначение, как и у тех людей, кто занимается их распространением под тем или иным предлогом вроде атеизма. Антихрист хоть и редкостный урод, но действует под указку Бога, которому это зачем-то нужно. Не так уж трудно догадаться, что этот натиск и есть то единственное условие, при котором совершается прорыв в искусстве; он неизбежен,
Им сказали: «Вот, ребята: Ким Ки-Дук, Такаси Миикэ, Апичатпонг Вирасетакун: это — ваше время, это — ваши режиссеры; работайте». И хотя какое-то количество странноватых людей среди них есть, большинство сказало: «Ээ… нет, спасибо».
После того как разрушилась конвенциональная модель, не выдержала проверки, стало понятно, что это новое поколение людей, потерявшихся в истории кино; для которых история кино не представляет более единого процесса в силу того, что она слишком велика и необъятна, и даже минимальные закономерности не могут тут дать подсказку. Вот это ощущение, что в истории кино царит абсолютная разобранность, было характерно то для времени, которое видело в этом достаточный повод, чтобы не прилагать усилия и разбираться, и другого — для кого это было единственным спасением: оставить все, как есть, и еще добавить к ней побольше нового дерьма в стратегических местах.
Знаете, зачем сегодня снимается столько фильмов? Чтобы никто и никогда уже не разобрался, как все на самом деле обстояло в истории кино. К началу 2000-х занятие историей кино превратилось в вид ассенизации, и так как именно в тот момент появились
При этом их «другая» история кино была уже новой по отношению к «другой» истории кино, которую открывала наша компания в Интернете в начале 2000-х: все
Часть тринадцатая
Пропущенное
ЕВРО-2012