Похищение Луны

— Мне все равно. Но ей хотелось пойти с нами.

— Я ее просил, она отказалась.

— Да, идти вдвоем!

Тарашу стало стыдно, его уличили.

Опять замолчали.

Тараш тесно прижался к Каролине. Так, прильнув друг к другу, они достигли монастырской стены, покрытой плющом. Долго бродили вдоль нее, пока не набрели на пробоину в стене.

Каролина не сумела вскарабкаться на развалины. Тараш подхватил ее на руки, подсадил, потом спрыгнул сам в заросший густой травой монастырский двор.

Долго лежали они здесь, упоенные ароматами весны.

Изумрудное небо висело над древним Илори и гигантскими кипарисами, которые вытянулись вокруг храма, подобные мифическим светильникам.

Тараш фантазировал: вот один из кипарисов, расщепленный у верхушки, взметнулся к небу громадными рогами сатаны. Другой, видимо давно разбитый грозой, выгнулся у основания и криворослым, извивающимся станом все же тянулся вверх.

Когда страсть улеглась, Тараш откинул голову Каролины, повернул ее к черному силуэту храма и тихо произнес:

— Тысячелетия смотрят на нас с этого свода…

Арзакан залпом осушил разносимые ковши-азарпеши, ковши тыквенные, глиняные фиалы, чайные стаканы.

Ему хотелось подойти к Тамар, но он стеснялся Дзабули. Тем временем к Тамар подскочил Джото Гвасалиа.

Арзакан видел: Гвасалиа был сильно пьян, и уже не сдерживая себя, бесцеремонно приближал губы к уху девушки и что-то ей нашептывал. Тамар отодвигалась от него, но он не отставал.

Тамар подозвала Зесну:

— Разболелась голова, где бы мне отдохнуть? Девушки вышли. Поднялись и другие гости. Гвандж Апакидзе схватил за руку Гвасалиа, вывел его во двор, огляделся.

Росистый луг был освещен луной.

— Мне надо с тобой поговорить. Они уселись в тени липы.

— В чем дело, дядя Гвандж?

— Нравится тебе?

— О ком ты, дядя Гвандж?

— Будто не знаешь, волк тебя дери!

— О Тамар? Замечательная девочка! — с городской развязностью изрек Гвасалиа. — За нее не жалко и душу продать черту!

— Недаром моя крестница!

— Ну и что?

— Дело только за тобой. Когда придет подходящая минутка, старайся покрепче ухватиться за кинжал.

— Если дело только за этим, — пустяки! Я сам жажду его крови. Зарежу это свиное отродье!

Оба смолкли.

Неподалеку закричал петух.

Гвандж, глубоко ушедший в свои мысли, вздрогнул точно от рычанья льва.

— Идем! За дело.

Вернулись в сепа, подошли к танцующим.

— Теперь надо бы поиграть в «хинткириа», — предложил Гвандж Апакидзе.

Дзабули не отходила от Арзакана. Знала, что после вина он всегда буянит.

Гвасалиа достал газыри: белый и черный.

— Кому выпадет черный, тому завяжем глаза. Черный достался Джвебе.

Завязали глаза. Во время фехтования Гвасалиа умышленно выронил кинжал. Теперь глаза завязали ему.

— Не нужно кидать жребия. Кто мужчина, — выходи! — кричал Гвасалиа.

Арзакан, стоявший рядом с Дзабули, посмотрел на него и громко произнес:

— С повязанной рожей Джото куда красивее! Джото по голосу узнал Арзакана.

— Если ты мужчина, — выходи! — крикнул он исступленно.

Арзакан оставил руку Дзабули, подошел к Джвебе, не спросясь, выхватил у него кинжал из ножен, прорвался через толпу и вошел в круг.

Гвандж подбежал к Арзакану:

— Если любишь меня, брось кинжал!

Арзакан гневно взглянул на него.

— Завяжите мне глаза! — крикнул он повелительно. Гвандж состроил озабоченное лицо, взял у Джвебе свой кизилового цвета башлык и тщательно завязал Арзакану глаза.

Лицо Гвасалиа было повязано белым шелковым башлыком. Сквозь ткань он различал движения противника в красной маске.

Маска белая и маска красная бродили по кругу, точно слепые.

Белая маска еще не обнажила кинжала. Она пока что держала газыри и трещала ими.

Красная маска шла на звук, держа кинжал наголо.

Дзабули не могла выдержать этого зрелища и побежала за Тамар: может, она сумеет прекратить опасную игру.

Долго искал Арзакан противника и вдруг пошел к нему напрямик.

Джото, заметив приближение красной маски, отбросил газыри и выхватил кинжал.

Маски ринулись друг на друга.

Кинжальные острия зазвенели, как случайно разоруженная, застарелая вражда.

Чет, нечет!

Чет, нечет!

Чет, чет! Нечет!

Сверкали в воздухе лезвия, звенели кинжалы, маска белая и маска красная сближались все теснее.

Гвандж Апакидзе, держа в руках огромный старинный грузинский кинжал, словно Мефистофель, сновал по кругу.

Гвасалиа замялся. Увернувшись от удара красной маски, попятился.

Гвандж выхватил свои газыри и всучил их Гвасалиа, И снова послышалось щелканье. Слегка покачиваясь, Арзакан яростно искал белую маску.

Смертью запахло в свадебной сепа.

Арзакан загнал Гвасалиа в угол. Отбросив газыри, белая маска вновь обнажила кинжал.

Сверкали клинки.

Сквозь белый прозрачный башлык Гвасалиа видел, что красная маска надвигается на него. Промахнулся Арзакан. Не рассчитав движения, чуть не выронил кинжал. И тогда вспомнил вдруг, как нагло заигрывал Джото с Тамар. Охваченный яростью, стал с новой силою теснить противника.

Джото ринулся ему навстречу, но вскоре был отброшен назад. Злоба клокотала в нем. Вспомнил: вот эта красная маска арестовала его два года назад.

Сделал шаг вперед. Его кинжал почти касался рукоятки кинжала Арзакана, когда оглушительный звон колоколов всполошил гостей.