Поглощенные сумраком

Я отворачиваюсь, ощущая растущее напряжение. Я понимаю, что он делает. Дезориентация. Ловкость рук. Он пытается подцепить меня на крючок, поймать на лжи. Меня, невинную жертву. Стены комнаты начинают вращаться.

– Мне хочется пить, – бормочу я.

– Сок, вода, чай, кофе?

– Вода.

– Хорошо.

Он встает, открывает дверь и просит Хабб, которая ждет снаружи, принести два стакана воды.

Она приносит воду. Он возвращается к столу, ставит один стакан передо мной и возвращается на свое место с другим стаканом в руке. Отхлебывает глоток и садится.

– Кэти Колбурн? – с вопросительной интонацией произносит он.

– Что насчет Кэти? – Я тоже отпиваю глоток воды.

– Когда вы нашли ее?

Еще один глоток, и я отставляю стакан в сторону. Он видит, как дрожит моя рука. Я ненавижу его. Ненавижу детективов, наблюдающих за мной из соседней комнаты. Но я понимаю: они должны знать, что случилось. Это их работа. И я вынуждена рассказать им – так хорошо, как только смогу. У других остались близкие и любимые люди, которым тоже нужно знать. И если я расскажу достаточно много, то, возможно, меня оставят в покое. Тогда я буду свободна.

– После того как Натан, Стелла и Стивен вернулись в дом, я разогрела консервированную тушенку с овощами и принесла тарелки на подносе к кофейному столу перед очагом. Там мы заметили, что еще одна шахматная фигурка была перевернута и обезглавлена.

– Вы видели грибы на кухне, когда готовили еду?

– Нет. Там не было ничего подобного.

Он что-то записывает в блокноте.

– Что произошло, когда вы увидели обезглавленную фигурку?

– Натан сразу же подумал, что с Моникой что-то случилось; ее не было с нами. Мы побежали наверх следом за ним.

– Ваша лодыжка тогда уже болела не так сильно?

– Я… думаю, да. Мне стало лучше. Моника вышла из спальни, заспанная и растрепанная. Тогда все подумали о Кэти Колбурн, которая так и не вышла из своей комнаты. – Я тянусь за стаканом и отпиваю еще воды. – Мужчины взломали ее дверь, и… тогда мы увидели ее.

– Опишите эту сцену.

– Она висела на веревке, прикрепленной к потолочной балке. С петлей на шее. Она была мертва.

– Что случилось с ее камкордером? Она снимала всю поездку – в больнице вы упоминали о том, что она постоянно снимала. Предположительно, ее пригласили для того, чтобы она сняла документальный фильм о вашей экскурсии.

По моей спине пробегает холодная дрожь.

– Я… я не знаю, что случилось с ее камерой.

– Она была маленькая? Водонепроницаемая?

– Камера? Я не знала, что она водонепроницаемая. Но она была маленькой.

Он делает очередную пометку и поднимает голову.

– Давайте вернемся к тому моменту, когда вы все решили покинуть дом. Во время нашей первой беседы в больнице вы сказали, что все спорили, стоит ли уйти или лучше остаться под крышей.

– Стивену грозила смерть. Мы пришли к выводу, что он отравился ядовитыми грибами. Их оставили на кухне как знак, как предупреждение, – я вытираю губы. – Это был акт психологического террора. Разумеется, Натану было известно, что это за грибы. По его словам, он понимал механизм действия токсинов; он называл это патогенезом. Он сказал, что без медицинского вмешательства Стивен умрет через две недели и что, скорее всего, ему понадобится трансплантация печени.

– Перед вашим уходом в блокноте была оставлена записка, – говорит он. – Там было сказано, куда вы уходите?

– Ее написала Моника, и мы все поставили свои подписи.

– Кто-то забрал эту записку, – он заглядывает мне в глаза. – Ее вырвали из блокнота.

– Я… я этого не знала.

– Кто мог это сделать?

– Я… Стелла была единственной, кто вернулся в дом после того, как мы все вышли на улицу. Она сказала, что кое-что забыла. Должно быть, это она вырвала записку. Она хотела, чтобы мы все умерли. Она не рассчитывала на помощь со стороны.

– Значит, когда Стелла вернулась в дом, она могла прихватить с собой и камеру Кэти Колбурн?

Меня тошнит, мне нужно выйти на воздух. Не знаю, почему разговор принял новый оборот. Полицейские должны были получить доказательства реальной личности Стеллы; они должны были знать, что ее звали Эстеллой Маршалл. Они должны были знать, что случилось с ее маленьким сыном. Я испугана. Этот детектив вплотную приблизился к мотивации Стеллы, к той причине, по которой мы оказались в лесном доме. К событиям четырнадцатилетней давности.

Будь осторожна. Близится развязка. Помни, что ты виновата совсем не так, как они. Ты не убивала Эзикиела Маршалла. В то время ты была жертвой обстоятельств. Забитой и запуганной юной девушкой. Сейчас ты можешь рассказать ему столько, сколько захочешь. Тебе нужно оставаться близко к истине, насколько хватит смелости, иначе Эван узнает о том, что ты бывшая преступница, отсидевшая срок в тюрьме. Тогда твоему ребенку придется расти в этой тени, и Эван может отказаться от тебя…

– Полагаю, она могла забрать камеру.

– С какой стати?

Я хмурюсь.

– Потому что, как вы сказали, Кэти снимала всю поездку. Там могли быть улики.

Он медленно кивает, наблюдая за моим ртом, за невольными жестами. Внутренний голос снова нашептывает мне:

«Он тебе не верит. Он ищет характерные признаки. Будь осторожна».