Поездка в Хиву

В регионе между Оренбургом и Орском процветает торговля шалями и платками. Их вяжут из тончайшей, почти газообразной паутинки, получаемой из козьей шерсти. Они восхитительно легкие – огромная шаль, которая при этом может уместиться в стандартный конверт для официальных бумаг, весит не более нескольких унций. Однако прежде всего в этих восточных платках путешественника удивляет замечательное свойство сохранять тепло. К тому же они чрезвычайно нежны, и некоторые из них свободно проходят через обручальное кольцо. Любой, кому довелось держать в руках эти невероятно легкие ажурные изделия, сможет понять автора одной восточной сказки, который описал волшебное покрывало, способное укрыть целую армию и при этом столь невесомое, что его трудно обнаружить даже на ощупь.

Среди разнообразных шалей, продаваемых на почтовых станциях вдоль дороги, попадаются и платки из шерсти зайца. Торгуют всем этим товаром настолько милые и красноречивые дамы со своими дочерьми, что отказать им практически невозможно. Связанные женами местных крестьян и землевладельцев, теплые заячьи платки, пожалуй, даже еще мягче изделий из козьего пуха, хотя заметно их тяжелей.

Стоимость этих предметов дамского гардероба вполне умеренная. Хорошую шаль здесь можно купить за тридцать – сорок рублей. Если бы представители наших торговых кругов прислали сюда из Лондона своих закупщиков, они, несомненно, получили бы неплохую прибыль на вложенный капитал; эти шали могли бы найти хороший спрос у нас в Англии.

На подъезде к Подгорной[19], где обыкновенно задерживаются и ночуют путешественники, дорога превратилась в череду крутых подъемов и спусков. Ночь уже опустилась, и, хотя, по счастью, она не сопровождалась сильным ветром, густой туман, установившийся из-за обилия растительности в этих местах, весьма ограничивал нашему ямщику видимость перед санями. Дорога была ухабистой, а в некоторых местах даже опасной – резко уходя вниз, она порой делала неожиданный поворот, и мы оказывались на таком участке, где отклонение буквально на волосок влево или вправо могло привести к полному краху. Наконец мы подъехали к склону, сбегавшему вниз почти отвесно. В самом его конце дорога под прямым углом круто уходила в сторону, и если бы мы продолжали движение по прямой, то рухнули бы с обрыва. Ездить по ночам в таких местах было, вне всяких сомнений, весьма неосмотрительно. Правда, в тот момент я оставался в неведении касательно опасности нашего маршрута. Осознать ее мне довелось лишь на обратном пути, когда я возвращался из Хивы той же дорогой при свете дня.

Прежде чем начать спуск, оба наших ямщика долго о чем-то советовались. Потом они с великой осторожностью приступили к делу, решив провести сани по очереди. Они взяли под уздцы моих лошадей и медленно двинулись вперед, изо всех сил сдерживая скользившую по склону упряжку, после чего вернулись за санями фельдъегеря. Малейшая ошибка привела бы к фатальному исходу; но богини судьбы оказались на нашей стороне и позволили нам остаться в целости и сохранности.

Ближе к Орску стало теплеть, и в сердце моем забрезжила надежда на то, что самые страшные холода в этой поездке уже позади. Как мало порой мы знаем о нашем будущем!

Переехав через несколько замерзших речушек, мы оказались в этом небольшом городе, и мой ямщик начал кричать «Ура!» своим лошадям, которые, как и он, со всей очевидностью были довольны благополучным окончанием перехода. Городок выглядел вполне опрятно. Нас окружили аккуратные крепкие дома и атмосфера комфорта, в особенности приятная после трудов и тягот, перенесенных нами за несколько дней пути. Ямщик остановил упряжку у небольшого трактира под названием «Царское село». Заведение было заполнено крестьянами и землевладельцами, собравшимися в основном ради выпивки; человек за буфетной стойкой активно разливал водку многочисленным желающим.

Потребляемые русским мужиком объемы этого спиртного напитка, равного по крепости нашему виски, могли бы стать интересной темой для сэра Уилфрида Лоусона в его периодических научных докладах о преимуществах воздержания. Если бы английские сторонники трезвости взяли пример с миссионеров и надумали обратить в свою веру жителей иных стран, то в России они нашли бы необозримое поле для своих трудов. Проезжая здесь по улицам, частенько я бывал озадачен зрелищем распростертого в снегу тела.

– Что с ним? – спрашивал я. – Он умер?

– Нет, – отвечали мне. – Просто пьян.

Слова эти всегда сопровождались веселым смехом, как будто увидеть человека, который довел себя до скотского состояния, было чем-то забавным. Возможно, в процентном соотношении пьяниц в России не больше, чем в Англии или скорее в Шотландии, но при всем том в нашей стране напившийся человек существенно падает в глазах общества. В России же это своего рода удаль.