Поезд сирот

– Ну, за двадцать три доллара они доставят в течение двух дней.

– Ну, вряд ли в моем возрасте имеет смысл тянуть, как считаешь?

И вот компьютер появляется – гладкий прямоугольный космический кораблик с мерцающим экраном; Молли помогает Вивиан его настроить. Добавляет в избранное «Нью-Йорк таймс» и Американскую ассоциацию пенсионеров (а чего нет?), заводит ей ящик ([email protected]), хотя представить, что Вивиан будет им пользоваться, непросто. Показывает Вивиан, как открыть обучающую программу; та послушно все повторяет, восклицая по ходу себе под нос:

– А, вот оно как! Нажать эту кнопочку… ой! Понятно. Тачпэд… где тут тачпэд? А, ну конечно, какая я глупая.

Обучается Вивиан быстро. И уже очень скоро она, проделав несколько шагов, обнаруживает целое сообщество бывших детей из поезда и их потомков. Из двухсот тысяч маленьких пассажиров в живых осталось около сотни. Про них существуют книги и газетные статьи, написаны пьесы, им посвящают специальные мероприятия. В Конкордии, штат Канзас, существует Национальный комплекс «Поезд сирот», у него есть свой сайт, где выложены рассказы и фотографии, есть ссылка на ЧЗВ («Часто задаваемые вопросы? – изумляется Вивиан. – И кто же это их задает?»). Существует группа, которая называется «Пассажиры из Нью-Йорка»; те немногие, кто еще жив, и их многочисленные родственники ежегодно собираются в монастыре в Литл-Фолз в Миннесоте. У Общества помощи детям и нью-йоркской больницы для подкидышей есть свои сайты, со ссылками на ресурсы и информацию об архивах и документации. Есть еще целый отдельный жанр – розыск предков: сыновья и дочери летят в Нью-Йорк с блокнотами для записей, выискивают письма о натурализации, фотографии, свидетельства о рождении.

С помощью Молли Вивиан заводит аккаунт на «Амазоне», заказывает книги. Здесь десятки детских историй про поезда, но ее больше интересуют документы, сохранившиеся предметы, рассказы сирот, изданные домашним способом: каждый – исповедь со своим смыслом. Она обнаруживает, что сюжетная канва у многих рассказов одна и та же: «Случилась такая и такая беда – я оказался в поезде – случилась такая и такая беда – но я вырос, стал достойным, законопослушным гражданином; влюбился, завел детей, потом внуков; короче говоря, я прожил счастливую жизнь, и прожил ее так только потому, что я осиротел, меня бросили, а потом отправили поездом в Канзас, Миннесоту или Оклахому. Ни за что не пожелал бы себе иной судьбы».

– Выходит, это в человеческой природе: считать, что у каждого события есть своя причина – искать обрывки смысла даже в самых тяжких испытаниях? – спрашивает Молли после того, как Вивиан зачитывает несколько таких историй вслух.

– Так, конечно, легче, – подтверждает Вивиан.

Она сидит в большом кресле с ноутбуком на коленях, просматривая истории из канзасского архива; Молли – в другом, читая книгу из библиотеки Вивиан. Она уже перелопатила «Оливера Твиста» и теперь с головой ушла в «Дэвида Копперфильда»; но тут Вивиан вдруг взвизгивает.

Молли в испуге поднимает голову. Она никогда не слышала от Вивиан такого звука.

– Что такое?

– Похоже… – бормочет Вивиан – в свете от экрана лицо ее приобрело голубоватый оттенок снятого молока, два пальца елозят по тачпэду, – похоже, я только что нашла Кармина. Того мальчика с поезда.

Она снимает компьютер с колен и передает Молли.

Страница озаглавлена: «Кармин Лютен, Миннесота, 1929».

– То есть они не стали менять ему имя?

– Судя по всему, нет, – говорит Вивиан. – Смотри, вот женщина, которой я в тот день отдала его в руки. – Она указывает согнутым пальцем на экран, чтобы Молли прокрутила вниз. – Безоблачно счастливое детство, так здесь написано. Дома его звали Карм.

Молли читает дальше: судя по всему, Карму повезло. Вырос он в Парк-Рапидс. Женился на однокласснице, стал торговцем, как и отец. Некоторое время она рассматривает фотографии: на одной он с новыми родителями, они именно такие, как описывала Вивиан: мать – хрупкая и изящная, отец – высокий и худощавый; пухлый маленький Кармин, косоглазенький, с курчавыми темными волосиками угнездился между ними. Есть его фотография в день свадьбы: косоглазие вылечили, он в очках, так и сияет рядом с круглощекой шатенкой – они разрезают многослойный белый торт, есть еще одна, здесь он облысел, но все улыбается, обнимая поправившуюся, но все еще узнаваемую супругу; из подписи можно узнать, что это их золотая свадьба.

Историю Кармина написал его сын, который, судя по всему, долго собирал материал, даже добрался до Нью-Йорка и покопался в архивах Общества помощи детям. Сын выяснил, что мать Кармина, прибывшая из Италии, умерла при родах, а погрязший в нищете отец от ребенка отказался. В постскриптуме сказано, что Кармин мирно скончался в Парк-Рапидс в возрасте семидесяти четырех лет.

– Приятно узнать, что у Кармина жизнь хорошо сложилась, – говорит Вивиан. – Меня это очень радует.

Молли залезает на «Фейсбук», вбивает в поиск имя сына Кармина, Кармина Лютена-младшего. Такой только один. Щелкает по фотографии, возвращает Вивиан компьютер.