Подземный огонь

Ненавистного барда, виновника бед?

Возвращайся, Макмэд…

— Не видать мне ни славы, ни свадебной пляски,

Пенный кубок не пить, не обнять тонкий стан.

Брошен плед мой в огонь, и в неистовом лязге

Гордых горских клинков клан Галмах гневом пьян,

Меня проклял, о тан!..

Рыцарь в черном, укравший сердце нежное леди,

Рыцарь в черном, затмивший ей песнями свет,

Он, уснувший навек в окровавленном пледе,

Рыцарь в черном — мой брат, Эдвин Макмэд…

[4]

Хальк взял завершающие аккорды и положил ладонь на струны. Строри, сидевший рядом со мной, тихо всхлипнул. Я неожиданно заметил, что вокруг нашего стола собрались гномы и люди — они стояли тихо-тихо и слушали. Когда замер последний звук лютни, Двалин встал и поклонился Хальку, а собравшиеся в круг сородичи старейшины забили в ладоши и начали восторженно орать.

— Ай да Хальк… — прошептал мне на ухо Мораддин. — Гномов нелегко растрогать, равно как и привлечь внимание человеческими песнями. Но если гному понравится, как ты поешь, станешь его другом навеки.

Хозяин трактира, упитанный и низенький месьор Бютт, тоже слушавший песню, вдруг поднял руку, глянул строго на служек и срывающимся голосом крикнул:

— Пива благородным господам из Аквилонии! За счет трактира!

Допелись. В Пограничье очень ценится золото, которым платят за еду. На золото можно купить теплые вещи, жилище, оружие, лошадей… Но больше всего ценится пища, хлеб насущный. Именно поэтому золото обменивается на нее, а не наоборот. А сейчас произошло невиданное — матерый трактирщик, умудренный опытом многочисленных предков, за одну песенку готов угощать абсолютно бесплатно!

Так как все присутствующие изрядно захмелели, в обеденном зале творилось нечто невообразимое. Я имею в виду то, что высокородные аквилонские дворяне из десятка Паллантида, вместе с командиром были приглашены к столу компанией молодых гномов и моментально нашли общий язык с карликами. Вино полилось рекой — как в переносном, так и в буквальном смысле: один из гномов, желая показать Паллантиду достоинства своего боевого топора, столь широко размахнулся, разрубая воздух, что перевернул бочку с драгоценным в Пограничье красным зингарским вином. Вкусно пахнущая виноградом жидкость разлилась на земляной пол, а гном, поскользнувшись, рухнул в темную лужу.

Все, включая хозяина, ответили на эту выходку дружным хохотом. Госпожа Бютт, занявшая место у стойки, скривилась, но промолчала. Уважаемая хозяйка «Танцующей лошади» подсчитывала немалую выручку — гномы были щедры на золото да и аквилонцы не скупились.

…Спустя некоторое время мы выбрались на улицу — проветриться. Уже стемнело, однако небольшая площадь перед постоялым двором была освещена факелами и кострами, возле которых грелась ночная стража Брийта. Мы вместе с Двалином и Строри, окутанные клубами пара, вырвавшимися из теплого обеденного зала, прогулялись до конюшни, взаимно уверяя друг друга в бесконечном уважении, а затем оказались свидетелями очень красивого поединка. Рослый и худощавый гвардеец Черных Драконов по имени Алгус решил померяться силами с гномом. Последний (как пояснил старейшина Двалин, носивший имя Ниди) был невысок — всего-то три с половиной локтя — но невероятно широкоплеч и силен. По уговору, дрались на топорах. Выбежавшие из трактира гномы и гвардейцы взяли поединщиков в круг и старательно сочувствовали им, выражая свое отношение к героям раскатистыми криками.

Так как и Алгус, и Ниди были изрядно пьяны, лезвия рассекали лишь воздух. Но вскоре гном особенно изощренным приемом выбил у гвардейца топор, ударом обуха в грудь завалил его в сугроб и, не устояв на ногах, упал сам. Поднявшись, Ниди громко заорал, что хочет угостить нового знакомого и вытянул из пояса маленький слиток золота. Уронил, конечно. Все присутствующие начали рыться в наметенном суровыми полуночными ветрами сугробе, а мы отправились обратно в трактир, потому что замерзли на холодном воздухе.

Хальк, пока мы ходили гулять, препоручил свою белую зверюшку одной из девиц матушки Бютт, надо думать особо ему приглянувшейся. Когда я подходил к столу, маленький синеглазый зверек сидел перед дородной грудастой девой, жевал сладкое угощение и смотрел на окружающих невинным взглядом новорожденного.

Я уже поминал, что Хальк начал обучать найденное в Ямурлаке существо человеческому языку. Оно старательно повторяло услышанные от людей фразы, иногда пыталось сложить отдельные слова вместе, в целое предложение, но было известно — тварь пока не может разговаривать по-людски. А сейчас…