Подземный огонь

Гномы веселились. Они явно пропивали свое золото, пытаясь забыть о разрушенных подземельях, а также о том, что, может быть, вернуться в родные горы никогда не придется. Совсем неподалеку от входа подгорные карлики составили вместе три стола и, собравшись там шумной и говорливой компанией, бурно обсуждали что-то на своем невообразимо языколомном наречии. Далее, возле двух столов у стойки, более почтенные и украшенные благородной сединой гномы орали хором некую тоскливую и занудную песню, на аквилонском языке. Повествовала она о неизвестных нам «Пожирателях скал» и «Багровом ужасе глубин», против которых боролись доблестные гномы со стальными топорами в руках. Естественно, что гномы победили…

— Насколько я вижу, — осторожно начал Мораддин, — вон тот гном — старейшина, — граф Эрде указал глазами на очень высокого по сравнению с остальными карликами подгорного жителя. Таковой носил добротную темно-зеленую одежду из сукна, на груди светилась искусно выкованная цепь из очень дорогого металла, похожего на серебро, а в правом ухе блистала великолепными алмазами круглая серьга. — Его стол почти не занят. Может быть, он нас пустит к себе?

— Еще чего! — искренне возмутился Конан. — Я нахожусь в стране людей! И если какие-то там…

Хальк положил руку на плечо киммерийца и я расслышал, как он прошептал:

— Мой король, может быть, не нужно нарываться на драку сразу? Давай сначала покушаем, а потом уже дерись с кем угодно…

Мораддин опередил. Граф Эрде подошел к седобородому гному, вежливо поклонился и попросил разрешения присесть за его стол. Тут же подбежал хозяин — низкорослый, толстенький и краснощекий человечек. Месьор Бютт сказал гномам, будто гостей нужно уважить и пускай эти благородные господа посидят за тем же столом, за коим изволит ужинать достопочтеннейший и уважаемый старейшина Двалин, сын Зиланта. Ты согласен, о длиннобородый?

Длиннобородый милостиво согласился.

Так мы и познакомились с Двалином и его племянником Строри — молодым и рыжебородым гномом, являвшимся наследником старейшины. Хальк, впервые в жизни увидевший живых гномов, постарался расположиться справа от Двалина, наверняка задумав как следует порасспросить старика о том, о сем…

Не успел хозяин сбегать за кружками для новых гостей, в зал ввалились Черные Драконы во главе с Паллантидом. Легат отвечая на безмолвный вопрос Конана, наклонил голову — с лошадьми, мол, все в порядке, устроены и накормлены. Первое время гвардейцы, никогда не отличавшиеся застенчивостью, тоже стояли, переминаясь с ноги на ногу, у входа, но затем потеснили возмущенно заворчавших гномов, расселись и начали шумно требовать вина. В обеденном зале «Танцующей лошади» стало жарко и тесно.

Хальк своего не упускал. Поглаживая пальцами загривок своей белой тварюшки, свернувшейся калачиком у него на коленях, библиотекарь представился Двалину и завел чинную, но очень многословную речь. Суть оной сводилась к следующему: как было бы здорово ученым людям из Аквилонии узнать побольше о замечательном подгорном народе, именуемом гномами, каковые, как известно всем, отличаются гостеприимством, щедростью, добродушием и миролюбием. Столь грубая лесть начала оказывать действие на Двалина почти сразу. Глазки старейшины, оказавшегося, кстати, ростом мне почти по плечо, умаслились, уши раскраснелись, а правая ладонь величественно легла на навершие изумительно красивого, покрытого узорами и цветными камнями топора. Мораддин, как я заметил, тихонько ухмылялся в бороду, выслушивая Хальковы излияния.

Неожиданно я ощутил сильный тычок под ребра, а повернувшись, увидел сероглазую физиономию племянничка Строри.

— Выпьешь со мной? — гном, не дожидаясь ответа, плеснул мне в показавшую дно кружку темного пенистого эля. — Тебя как зовут? Если нельзя называть родовое имя, скажи хоть прозвище.

— Обычно люди называют меня Велланом, сыном Арта, — заметив взгляд Строри, я кивнул в сторону погрузившегося в изучение содержимого кружки варвара и добавил: — А вон того здоровяка мы всегда зовем Конаном из клана Канах.

— А я Мораддин, сын Гроина, — встрял граф Эрде, сидевший напротив. Видно, ему надоело слушать Халька, продолжавшего обихаживать старейшину.

— Приветствую, родич, — чинно кивнул Строри, мигом уяснивший, кто таков Мораддин. — Не ты ли единственный сын кузнеца Гроина, ушедшего из рода и живущего под горой Серебряного Снега?

— Нет, — твердо сказал Мораддин. — Мой отец происходит из Кезанкийского клана, а его отца звали Фарином Секирой…

— А, знаю! — просиял Строри. — Это та самая семья, что потеряла лет сорок или пятьдесят назад сокровище Нейглам, и была проклята богами? Хвала Длиннобородому Предку, Гроин отыскал чудесный кувшин. Сейчас это богатая семья, уважаемая и многочисленная…

— Положим, Нейглам вовсе не Гроин отыскал, — заметил слушавший нас Конан. — А кое-кто другой*[3].