Подземные дворцы Кощея

— Пусть аллах вырвет твой язык! Несчастная Адолят наложила на себя руки! Ты, шайтан, ее опозорил! Ты не убежишь от наказания! И наше добро тебе не поможет! Так и знай! Аллах все видит!

Я схватил Адолят за руку.

— Ты кто?! Отвечай сейчас же! Адолят? Мухаббат?

— Я не знаю, — несмело ответила она, поглядывая на дверь. — Я не знаю, как сказать… — И прошептала: — Адолят я…

Я подбежал к двери, ударил в нее ногой.

— Как вам не стыдно, Назимбай: старый человек!

— Эй ты, несчастный, — захихикал в ответ Назимбай, — свахи устроили тебе встречу с Мухаббат, вот с этой девчонкой, и наказали ей, чтобы называла себя Адолят. Так часто делается. Адолят не так красива. И еще аллах поразил Адолят немощью… Вот Мухаббат вместо нее и разговаривала с тобой возле дувала. А когда ты отказался жениться на такой красавице, как Мухаббат, Адолят подумала, ты никогда не женишься на ней, и повесилась. Ты во всем виноват, ты, и аллах тебя покарает.

— Покарает! — Я возмущенно взмахивал руками и не находил слов.

Хамракул с решительным видом подошел ко мне.

— Пусть они остаются. Поехали. Только я должен связать тебе руки.

— Брось, Хамракул…

— Тут много непонятного, — он взял меня за руку. — Ты не должен сопротивляться.

— Они убили Мухаббат… И того парнишку…

— Товарищ Муминов во всем разберется.

Он умело связал мои руки: локти стянул, кисти приторочил сзади к поясному ремню. Я его похвалил:

— Назимбай будет доволен. Покажи ему, как ты меня опутал.

Он ничего не ответил, только слегка ослабил веревку на моих запястьях.

— Послушай, Хамракул. Эту девчонку обязательно нужно взять с собой. Иначе мне не выпутаться на дознании. Брось лучше один хурджун, а ее возьми.

— Ладно, — сказал он недовольно. — Пусть соберет свой узелок.

Я увидел встревоженное лицо пожилого дехканина, того самого, что был из кишлачного совета. Он зашептал, глядя то на меня, то на Хамракула:

— Скорей уезжайте! Кадыр-байбача и лихие люди опять в шалман собираются, за спрятанным оружием в горы людей послали. Наверное, грабить вас будут, ваши хурджуны…

Значит, никакое перевоспитание не подействовало? Придуривался курбаши или на самом деле хотел нажить по-новому, да звон в хурджунах не вовремя услышал? Коротышка, Салим с братьями Адолят, старики Курбановы, а теперь и Кадыр с шайкой… кто еще на подходе? Непременно еще кто-нибудь объявится. Звон-то по всей округе пошел, устоять трудно душонке затаившейся… Тут же забыли об амнистиях, клятвах, как только золотишком запахло, начали хвататься за оружие.

Хамракул заторопился. Я успел шепнуть девчонке, чтобы прихватила тот замечательный клубок ниток с толстой иглой. У меня уже появилась идея, как спасти хурджуны от искателей безбедной жизни. Но разве Хамракулу втолкуешь? Тем более со связанными руками. Он сейчас весь в подозрениях.

Телега была перегружена, поэтому Хамракул не взял с собой охрану — обоих представителей кишлачной власти. И лошадей в кишлаке не осталось, чтобы кто-то мог сопровождать телегу верхом, а на ишаках за ней не угнаться. Надо же было спешить и спешить!

Телега тяжело взбиралась на дамбу, по которой пролегала единственная кишлачная дорога. Мужчины, женщины, дети — почти все население кишлака — сопровождали нас, подталкивая телегу, стараясь прикоснуться к хурджунам, пощупать, что в них. Хамракул, кусая ус, следил, чтобы не вспороли хурджуны ножами.

— Всего-то тридцать верст, — он виновато взглянул на меня. — Ведь проскочим, а?

Но эти тридцать стоили всех ста.

— Надо что-нибудь придумать, Хамракул. А так не доедем, и не надейся.

Телега ходко покатила под уклон, люди побежали следом, постепенно отставая.

— Колеса выдержат, — сказал озабоченно Хамракул. — Только бы оси… Оси слабые.

— А теперь развяжи мне руки и послушай, что я придумал.

На его лице было написано недоверие. Ну, конечно же, злой язык Назимбая уколол его в душу, посеял в ней сомнения. Недаром говорят: колючка ядом страшна.

— Ну, Хамракулджан. Ты свое дело сделал, дальше я буду делать. Только не обижайся. Все будет хорошо.

— Что будет хорошо? — рассердился он. — Лучше не мешай! Сиди тихо, не то привяжу к телеге. — И девчонке: — А ты не прикасайся к нему! Отодвинься подальше, не то прогоню! Ты меня знаешь!

Хамракул — надежный джигит в бою и в походе. Но хурджуны до города ему не довезти. Ведь он терпеть не может хитростей. Ну почему я должен еще с ним бороться?

16

Хамракул выбрал окольную трудную дорогу, как будто Кадыр-байбача, Салим или другие ее не знали. Мы переходили вброд через горные ручьи и речушки, с трудом взбирались на безлесые пологие перевалы, за которыми, как правило, начинались опасные, долгие спуски. Нас трясло и подбрасывало. Адолят — или Мухаббат, кто ее знает — то и дело вскрикивала, вцепившись в крепежные веревки.

И в любой момент могли появиться те, кому не терпится завладеть хурджунами!

— Хамракул! — крикнул я. — Даже если нас не догонят, на Большом перевале они нас встретят! Большой перевал же не минуешь!

— Проскочим! — Хамракул обернулся, вцепившись в вожжи. Глаза бешеные. — Не может быть, чтоб не проскочили!

На глубокой рытвине нас так тряхнуло, что я чудом удержался на телеге.