Подземелье ведьм (СИ)

— Люблю, глупый, сильно люблю. — Она перебирала его волосы, запутываясь в отросших чёрных волосах, в которых уже поблёскивали седые пряди. «Как же много пришлось тебе вынести», — с горечью подумала Эйрин, стараясь сдержать слёзы.

Крис умирал. Не нужно было быть ведьмой, чтобы понять это. Её сын умирал, и она знала, что ни одно снадобье на свете не спасёт его от этой смерти.

— Мам, мне холодно.

Хищник в нём заснул. Крис шевельнул рукой, привлекая внимание, а когда Эйрин накрыла его ладонь своей — прижался к длинным её пальцам сухими и горячими губами. В глазах начало темнеть.

— Я рядом, — произнесла Эйрин, а потом запела.

Долгие и тягучие низкие звуки разлились над полем. Люди, до сих пор сражавшиеся не на жизнь, а на смерть — остановились. Лучники опустили луки, воины — копья и секиры. Раненые, радуясь перерыву, поспешили укрыться в пещерах, разбросанных по округе. А песня всё звучала и звучала, разбивая своим хриплым и надтреснутым звуком сердца, чтобы воскресить их вместе с надеждой, которую потеряли теперь и ведьмы, и люди.

Крутись веретёнце, жуткое колесо.

Не вижу света солнца, жизнь словно страшный сон.

Из Криса уходили последние крупинки жизни. Он уже не старался ни ободряюще улыбнуться, ни пошевелиться, ни произнести слова — лежал недвижимый с закрытыми глазами. И только судорожно вздымающаяся грудь говорила о том, что её сын всё ещё жив.

Эйрин стиснула зубы и прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Спасти своего ребёнка она уже не могла. От неё мало теперь что зависело… Но одно она могла точно — проводить его в путь достойно. Так, как делали её предки. Она набрала в грудь побольше воздуха и продолжила горькую прощальную песнь.

Многих века косила твоя калена стрела.

Я жизнь ему подарила, а ты её забрала.

В воздухе повисла тишина. Крис шумно вздохнул, приоткрыл глаза и, улыбаясь, потянул к ней руки.

— Ма-ма…

И его глаза закрылись, чтобы больше никогда не посмотреть на мир. Глаза, что как две капли воды были похожи на её. Глаза, в которых она, наконец, увидела мольбу о прощении. И само прощение.

Битва возобновилась.

— Мам, он что, умер? — раздался за спиной дрогнувший детский голос.

* * *

Дверь распахнулась с противным визгом и, стукнувшись о стену, ленивым движением возвратилась в прежнее положение. Берси, успевший сбежать с поля боя и ждущий хозяина в холле, испуганно вздрогнул.

— Чего глазеешь, медвежонок⁈ — ядовито бросил Стейн парню, который склонился перед ним в подобострастном поклоне.

— Я это… — Берси, покраснев, казалось, всем телом, суетливо отошёл в сторонку и, заикаясь, произнёс, — купальня готова, господин.

Стейн только хмыкнул, сбрасывая на пол влажный плащ, измазанный болотной жижей.

— Убери.

Берси в то же мгновение кинулся выполнять приказ хозяина. Стейн обвёл рассеянным взглядом холл и быстрым шагом прошёл к себе в комнату.

Роскошное убранство опочивальни нисколько не было похоже ни на тот маленький чердак, где он провёл своё детство, ни на уютный скромный домик Гретты, ни тем более на мрачную небольшую пещерку Регстейна. И пусть он всегда мечтал о собственном замке, сейчас ему меньше всего хотелось находиться здесь. Прожить ту жизнь, что привела его в этот замок. Замок, который грозился стать его могилой.

Он остервенело пнул колонну, возвышающуюся посреди комнаты. Ногу свело от боли, но он её почти не почувствовал. Грудь рвала другая боль, выворачивая его наизнанку. Он упал на колени, пытаясь подавить тошноту, бьющуюся в горле.

Ослушавшийся приказа Берси. Волосы цвета воронова крыла. Всадник, несущийся к юноше с копьём наперевес — его всадник. Полные ужаса глаза дочери. Желание помочь. Натянутая тетива. Стрела в дрожащих пальцах. Упругий порыв ветра. Свист. Яркое оперение в груди Криса.

Стейн успел издать сдавленный рык прежде, чем содержимое его желудка оказалось на отполированном до блеска каменном полу. Он сжал руками виски и отполз назад. В нос бил кислый запах, заставляющий слезиться глаза. Или это были слезы?

— Век бы не встречать тебя на пути своём, Вендела, дочь подземелий, — почти простонал он, сжимая рукава рубахи в трясущихся потных ладонях.

Хотелось спрятаться на тётушкином чердаке, засунуть голову под одеяло и забыться блаженным сном, в котором у него нет ни жены, ни дочери, ни внука. Кто знает, как повернулась бы тогда его жизнь? Может, ему не пришлось бы влачить жалкое существование в грязном Регстейне; искать дочь и жену по болотам и скалам, заросшим колючими кустами; быть основателем этого Ордена, сидящего уже у него в печёнках. И уж точно не пришлось бы убивать собственного внука! И зачем он только наврал Крису про несуществующее пророчество? Так сильно хотелось прорваться в Регстейн? Так получай же!