Подвиг пермских чекистов

Колдыбаев хитрил, он пытался всякими уловками выведать, что известно о нем следствию, какими доказательствами располагает этот выдержанный, проницательный чекист. Подследственный при каждой встрече утверждал, что в штабе юрьевской «народной армии» он был писарем. Почему называли его старшим адъютантом, не знает. С Юрьевым работал на одном заводе, о том, что он штабс-капитан царской армии, узнал только после мятежа, когда был мобилизован в «народную армию». О «баржах смерти» он, простой делопроизводитель, ничего не слышал. Ошибки молодости десятилетней давности уже проверяли чекисты по свежим следам. Разрешили даже продолжать военную службу в Красной Армии.

Петрову пришлось снова ехать в Воткинск, встречаться с бывшими узниками «баржи смерти» Богатыревым, Бердниковым, Назаровым, Феклистовым. Они указали других очевидцев, чудом выбравшихся из-под трупов в братских могилах. Они не могли оставаться в местах, где были заживо погребены. Один уехал в Каракулино, другой — в Можгу.

Бесценной оказалась встреча с воткинским коммунистом Иваном Федоровичем Козыревым. Старый конспиратор большевистского подполья открыл Петрову давнюю тайну. Он назвал имя женщины, которая работала машинисткой в юрьевском штабе. Бывшая гимназистка, женщина из интеллигентной семьи, она еще до революции была связана с большевистским подпольем. Но после революции почему-то отошла от активных дел. А когда вспыхнул мятеж, оказалась в штабе «народной армии».

— Наташенька и сейчас живет в Воткинске, — пояснил Козырев. — Поначалу трудно ей было — люди считали предательницей. А я знал человека из Вятской губчека, который поручил ей устроиться в белогвардейский штаб. Он погиб в двадцатом году на Перекопе. Но тайну всем не расскажешь. Женщину я успокоил, признался, что знаю, почему она штабисткой была. А теперь вот вижу, что тебе эту тайну доверить можно.

Бывшая машинистка дала следствию много ценных сведений о Колдыбаеве. Стало известно, за какие «заслуги» он был удостоен у Колчака орденов Анны третьей и второй степеней. Всплыли важные подробности его участия в расстреле пленных красноармейцев на берегу Иртыша. Петров узнал, какую роль играл прапорщик на пароходе смерти «Европа», когда юрьевские головорезы плыли в нем по Ишиму.

Александр Матвеевич с присущей ему скрупулезностью собирал факты. По его запросам поступили документы из различных архивов. Он устраивал опознание личности Колдыбаева, для чего приглашал знавших его в лицо людей из различных районов огромной страны.

С каждым допросом у Колдыбаева рушились защитные позиции, штрих за штрихом восстанавливалось его истинное лицо. Петров предъявил обвиняемому собственноручно подписанные им приказы по юрьевской армии. Побледнев как полотно, он прочитал полузабытые строки: «Старшего адъютанта штаба прапорщика Колдыбаева Александра Николаевича назначаю моим помощником. Нач. штаба армии штабс-капитан Шадрин».

Дело Колдыбаева, как особо опасное преступление, рассматривал военный трибунал. Каратель был приговорен к расстрелу.

Накануне Великой Отечественной войны почетный чекист Александр Матвеевич Петров был направлен на ответственную работу в Омск. Отсюда он написал рапорт с просьбой отправить добровольцем на фронт. Его назначили начальником отдела контрразведки 95-го стрелкового корпуса, который формировался на Урале.

Боевое крещение корпус принял в составе 1-го Белорусского фронта. Петров впервые столкнулся с деятельностью профессиональной военной разведки фашистской Германии. Ее почерк был мало знаком, но опытный чекист быстро входил в обстановку, интуитивно постигая стиль и методы работы абвера.

Шел сорок третий год. Это было время, когда советская контрразведка, преодолев трудности первого периода войны, обрела опыт работы во фронтовых условиях и перешла к наступательной тактике.

Следует заметить, что ведущая разведывательная организация гитлеровской Германии, несмотря на свой профессионализм и обширную практику шпионажа и диверсий, накопленные в предвоенные годы, не смогла достичь поставленных целей. Она не решила своих стратегических задач по созданию в нашей стране «пятой колонны» и сбору достоверных данных о военно-экономическом потенциале СССР. Правда, ей удавалось забрасывать агентуру и диверсионные группы в тылы наших войск, нарушать линии связи, выводить из строя отдельные участки на железных дорогах, распространять разные панические слухи. Но дальше этого дело не шло.

С ростом боевого опыта советских контрразведчиков радиус действий фашистской разведки резко сокращался. По-существу, он не превышал глубины боевых порядков советских войск и их ближайших тылов. Абверовские лазутчики неизменно вылавливались благодаря высокой бдительности советских людей и возросшему мастерству работников органов государственной безопасности. В этой обстановке фашистская разведка всеми силами стремилась расширять шпионскую сеть, внедряясь при малейшем удобном случае в любую едва обозначившуюся щель.