Подвиг пермских чекистов

Было установлено место отправки телеграммы. Местечко Киренск в верховьях Лены, где в нее впадает река Киренга. Петров понял, что Колдыбаев жил в Киренске, но куда уехал оттуда, Антон, видимо, не знает. Не уверен он и в том, что Колдыбаев именно тот, кого разыскивают.

Докладывая начальнику окротдела обстановку поиска, Петров пояснил:

— Товарищ Антон сообщает те данные, которые не совпадают с нашими. Например, постарел. Значит, по документам он старше, чем на самом деле. В партию вступил. Вряд ли осмелится колчаковский каратель на такой шаг. Чем меньше о нем будут знать и слышать, тем лучше для него. Пятеро детей? А ведь у него был только один сын. Родители живут в Кустанайском округе? Но Колдыбаев местный, родом из Елабуги. Вполне возможно, что Федот, да не тот...

— Вполне возможно, — повторил в раздумье начальник отдела, — и все-таки телеграфируйте товарищу Антону, чтобы продолжал поиск. Он обязательно должен увидеть этого Колдыбаева. Если не узнает, подумаем, как быть дальше.

Розыск организаторов и активных участников мятежа пошел по всей стране. В Ижевске и Вятке были арестованы и преданы суду некоторые эсеровские и меньшевистские активисты. Юрьев стал полковником колчаковской армии, командовал дивизией самых отъявленных головорезов; когда Колчака расстреляли, он понял, что пришел конец, и бежал в Америку. Но некоторые все еще скрывались от возмездия.

Колдыбаев до конца был рядом с главкомом «народной армии». В числе других он строго выполнял его директиву — при отступлении не оставлять живых свидетелей на воткинской земле. В Екатеринбурге изрядно потрепанное в боях юрьевское войско влилось во вторую сибирскую армию Колчака. И здесь господин старший адъютант штаба Колдыбаев продолжал свое черное дело — его ижевско-воткинская дивизия, знамя которой руками самого Колчака было украшено Георгиевским крестом, отступая, сжигала дотла села и хутора, разрушала города, обозначая свой кровавый путь виселицами.

Весть о расстреле Колчака застала ижевско-воткинскую дивизию в тупике небольшой железнодорожной станции Листвянка близ Иркутска. Это был тупик в прямом и переносном смысле слова. Заплечных дел мастера, отъявленные монархисты-фанатики, как крысы, заторопились с тонущего корабля.

В потрепанной солдатской шинели, с тощим вещмешком на плече подался в сторону Иркутска и разжаловавший сам себя адъютант Колдыбаев. В дороге подморозил ноги. По счастью, попал в передвижной госпиталь. Документов не было. Да их и не спрашивали.

После госпиталя Колдыбаев стал бойцом второго иркутского батальона выздоравливающих. Он не скрывал, что служил в штабе колчаковской дивизии, составлял оперативные сводки. В Красную Армию перешел добровольно. Клянется служить честно и добросовестно.

Грамотный, исполнительный, подтянутый красноармеец вскоре стал делопроизводителем в штабе батальона. Затем его назначили начальником красноармейского клуба. Удачно прошел проверку в особом отделе 5-й армии. И это спасло Колдыбаева.

...Спустя два месяца пришла новая весть от товарища Антона. Он прислал увесистый пакет. В справке чекист подробно докладывал, что нашел-таки Колдыбаева, опознал. Бывший колчаковец работает бухгалтером в Усолье-Сибирском. Отзывы о нем хорошие. Старательный, исполнительный. За плечами у него служба в Киренском уездном военкомате, откуда приходила первая телеграмма товарища Антона; после демобилизации — добросовестная работа в кооперативном отделении Сибторга в том же Киренске. Вступал в партию, но через три года был исключен за пьянство. Пришлось раз навсегда бросить старое пристрастие.

В качестве алиби бывшему прапорщику служила официальная бумага, в которой говорилось: «...со стороны органов Советской власти препятствий к поступлению Колдыбаева А. Н. на службу в какое-либо советское гражданское учреждение, а также по военной части не встречается». Копию этого документа товарищ Антон приложил к своей докладной.

Наступило время, когда Александр Матвеевич Петров должен был восстановить как можно более полную картину одной из трагических страниц истории Воткинска. Рана, нанесенная юрьевскими палачами, не зажила. Многие семьи, родные и близкие переживали утраты той поры. Чекист помнил наказ воткинцев, провожавших своего председателя поссовета в органы ОГПУ: «Это хорошо, что в строй возвращаешься. Мы верим, никто из мятежников не уйдет от возмездия. Палачи не отмоют руки от крови загубленных ими рабочих...»

Первый же допрос показал, что Колдыбаев будет упорно сопротивляться. Чтобы сломить его сопротивление, нужны тщательно проверенные, неопровержимые факты. Нужна стройная логика доказательств.