Подвиг одного завода

Война выдвинула новые формы работы: переписка с фронтовиками, сбор подарков бойцам и командирам действующей армии, митинги по поводу важнейших событий на фронте. Они умело сочетались с традиционными, такими, например, как выпуск боевых листков, листков-молний, фотогазет, организация фотовитрин, и способствовали повышению политической сознательности масс, воспитывали у них непоколебимую веру в нашу победу, стремление ударным трудом приближать ее.

Но никакие формы работы не могли заменить живого общения руководителей — бригадира, начальника цеха, начальника участка или производства, директора завода — с рабочими. В то время практически никто не вызывал рабочего в кабинет. Руководитель шел в цех, встречался с людьми, проводил беседы. Немало черпали рабочие из таких бесед. Но еще больше — сами руководители. Ведь ни из каких отчетов не узнаешь истинное положение на месте, не узнаешь настроение, душу рабочего.

Частыми гостями на заводе были работники обкома, горкома, райкома партии и горисполкома. Каждый их приход выливался в волнующие встречи. А рассказы о положении на фронте, о делах тружеников города и области, о мерах по оказанию помощи заводу воодушевляли всех нас, придавали силы, вселяли уверенность и оптимизм. Тем более, что слова местных руководителей не расходились с делами.

На заводе действовала система бригадной работы. За каждой бригадой закреплялась определенная номенклатура деталей и узлов. Подавляющее количество бригад были комсомольско-молодежными. Вот среди таких трудовых ячеек по инициативе комсорга ЦК ВЛКСМ Сергея Федоровича Ерошкина летом 1942 года и развернулось соревнование за право называться фронтовыми.

Первой это право завоевала комсомольско-молодежная бригада слесарей, которую возглавлял Александр Шандров. Потом фронтовыми стали бригады Виктора Кузина, Михаила Шуваева. Соревнование росло, набирало темп, в него включались все новые и новые коллективы. Конечно, у руководства завода, партийного, профсоюзного и комсомольского комитетов это движение находило самую широкую поддержку. Приходилось принимать меры и организационного характера, чтобы укрепить тот или иной коллектив. Имеется в виду назначение бригадиров, перевод людей с того или иного участка. Мы охотно шли на такие меры, ведь они служили интересам дела.

Чуть позже звание фронтовой завоевала бригада токарей Алексея Безрукова. Этот коллектив мне запомнился своей малочисленностью — всего четыре человека. Но люди так упорно повышали свою квалификацию, совершенствовали технологию производству, так ударно трудились, что вскоре смогли высвободить одного человека на другие работы. И втроем справлялись с производством закрепленной номенклатуры деталей.

К концу 1942 года таких бригад было уже 83.

Однажды я узнал, что задерживается сборка зенитных пушек из-за отсутствия прицелов. Разобрались в этом, и выяснилось, что завод не получил дефицитный металл определенной марки, который шел на изготовление подшипников для прицелов. Как раз эту работу выполняла бригада Безрукова. И этот металл был получен только к 20-му числу. Получилось, что за десять дней бригада должна выполнить месячное задание. Часа в три ночи я подошел к Безрукову, объяснил ситуацию.

— Сделаем, — сказал Алексей. — Можете на нас положиться.

Я понимал стремление бригадира, но не до конца верил в то, что токари сдержат свое слово: просто физически трудно выдержать такое напряжение. Но через некоторое время мне доложили: Безруков и его товарищи практически не выключают станки. Делают перерыв на 2–3 часа в сутки. Спят прямо в цехе. Я распорядился подавать обеды прямо к станкам. А сам каждую ночь заходил на участок, где трудилась бригада. Побеседуешь с ребятами, подбодришь и видишь, как подтягиваются они, как светлеют их лица.

Наступил последний день месяца. Я навестил своих подопечных. Алексей Безруков вытачивал последние детали. Закончив работу, он тихо опустился на пол. Присел и я.

— В чем дело? — спрашиваю.

Безруков молча показал свои опухшие ноги. Я тут же подозвал начальника цеха И. В. Баркова, попросил вызвать врача и предоставить Безрукову отдых. По моему указанию питание Алексея было усилено.

Вот так работали комсомольско-молодежные бригады. Их трудовым героизмом не перестаю восхищаться до сих пор.

Кстати, делами бригады Алексея Федоровича Безрукова я интересовался и в дальнейшем. В 1944 году его коллектив завоевал переходящее Красное знамя. В перерыве торжественного собрания, где чествовали победителей, я отыскал Алексея и порекомендовал ему учиться в открывшемся механическом техникуме.

— Я бы с радостью, — ответил он, смутившись. — Да работаем мы по двенадцать часов. Какая там учеба!

— Не унывай, — подбодрил я паренька. — Выход можно найти.

Алексей сам нашел выход: свою норму стал выполнять за восемь часов, а после работы спешил в техникум.