Подвигъ

И вотъ, плывя по рѣкѣ подъ низкими цвѣтущими вѣтвями, Мартынъ вспоминалъ, провѣрялъ, испытывалъ разными кислотами послѣднюю встрѣчу съ ней, — пріятная, хотя не очень плодотворная работа. Было жарко, сквозь закрытыя вѣки солнце проникало томнымъ клубничнымъ румянцемъ, слышенъ былъ сдержанный плескъ воды и далекая нѣжная музыка плывущихъ грамофоновъ. Погодя Мартынъ открылъ глаза и въ потокѣ солнца увидѣлъ Дарвина, лежащаго въ подушкахъ напротивъ, въ такихъ же бѣлыхъ фланелевыхъ штанахъ и открытой рубашкѣ, какъ и онъ. На ютѣ этой плотоподобной шлюпки съ плоскимъ, неглубокимъ днищемъ и тупымъ носомъ стоялъ Вадимъ и налегалъ на упорный шестъ. Потрескавшіяся бальныя туфли сверкали отъ брызгъ, на остромъ лицѣ было внимательное выраженіе, — онъ любилъ воду, онъ священнодѣйствовалъ, искусно, плавно орудуя шестомъ, вынимая его изъ воды ритмическими перехватами и снова на него налегая. Шлюпка скользила между цвѣтущихъ береговъ; въ прозрачно-зеленоватой водѣ отражались то каштаны, то млечные кусты ежевики; иногда падалъ лепестокъ, и было видно въ водѣ, какъ изъ глубины спѣшитъ къ нему навстрѣчу отраженіе, и вотъ — сошлись. Мимо, лѣниво и безмолвно, если не считать воркотни грамофоновъ, проплывали такія же плоскія шлюпки, а изрѣдка байдарка или пирога со вздернутымъ носомъ. Мартынъ замѣтилъ впереди открытый цвѣтной зонтикъ, который колесомъ вращался то вправо, то влѣво, но отъ женщины, тихо вращавшей его, ничего не было видно, кромѣ руки — почему-то въ бѣлой перчаткѣ. На кормѣ стоялъ молодой человѣкъ въ очкахъ и очень неумѣло дѣйствовалъ шестомъ, такъ что шлюпка виляла, и Вадимъ кипѣлъ презрѣніемъ и не зналъ, съ какой стороны ее перегнать. На первой же излучинѣ она неуклонно пошла на берегъ, при чемъ выпуклый зонтикъ обернулся въ профиль, и Мартынъ узналъ Розу. «Посмотри, какъ забавно», — сказалъ онъ, и Дарвинъ, не мѣняя положенія толстыхъ заломленныхъ рукъ, посмотрѣлъ по направленію его взгляда. «Запрещаю съ ней здороваться», — сказалъ онъ спокойно. Мартынъ улыбнулся: «Нѣтъ-нѣтъ, непремѣнно». «Если ты это сдѣлаешь, — протяжно проговорилъ Дарвинъ, — я отшибу тебѣ голову». Было что-то странное въ его глазахъ, и Мартыну сдѣлалось не по себѣ; но именно потому, что онъ разслышалъ въ словахъ Дарвина нешуточную угрозу и испугался ея, Мартынъ, проплывая мимо застрявшей въ кустахъ шлюпки, крикнулъ: «Алло, алло, Роза!» И она молча улыбнулась, сіяя глазами и вертя зонтикомъ, и молодой человѣкъ въ очкахъ уронилъ со шлепкомъ шестъ въ воду, и въ слѣдующее мгновеніе поворотъ ихъ закрылъ, и Мартынъ опять закинулъ голову и сталъ смотрѣть въ небо. Черезъ нѣсколько минутъ молчаливаго скольженія вдругъ раздался голосъ Дарвина: «Здорово, Джонъ, — рявкнулъ онъ. — Подплывай сюда!»

Джонъ осклабился и затабанилъ. Этотъ чернобровый, ежомъ остриженный толстякъ былъ даровитымъ математикомъ и недавно получилъ за одну изъ своихъ работъ стипендію. Онъ глубоко сидѣлъ въ пирогѣ, двигая вдоль самаго борта блестящимъ гребкомъ. «Вотъ что, Джонъ, — сказалъ Дарвинъ. — Тутъ меня вызвали на драку, такъ что будь свидѣтелемъ. Мы выберемъ мѣсто потише и пристанемъ». «Ладно», — отвѣтилъ Джонъ, не выказавъ никакого удивленія, и, плывя рядомъ, сталъ длинно разсказывать о студентѣ, недавно купившемъ гидропланъ и немедленно разбившемъ его при попыткѣ подняться вотъ съ этой узкой рѣки. Мартынъ лежалъ въ подушкахъ, не шевелясь. Знакомая дрожь и слабость въ ногахъ. Быть можетъ Дарвинъ все-таки шутитъ. Съ чего бы ему такъ взъерепениться?

Вадимъ, поглощенный навигаторскимъ таинствомъ, ничего повидимому не слышалъ. Послѣ трехъ-четырехъ поворотовъ Дарвинъ попросилъ его пристать. Уже близился вечеръ. Рѣка въ этомъ мѣстѣ была пустынна. Вадимъ направилъ шлюпку на зеленый мысокъ, выдававшійся изъ-подъ навѣса листвы. Мягко стукнулись.

XXIX.

Дарвинъ первый выскочилъ на берегъ и помогъ Вадиму причалиться. Мартынъ потянулся, неторопясь встала, вышелъ тоже. «Я вчера началъ читать Чехова, — сказалъ ему Джонъ, шевеля бровями. — Очень благодарю васъ за совѣтъ. Милый, человѣческій писатель». «О, еще бы», — отвѣтилъ Мартынъ и быстро подумалъ: «Неужто и впрямь будетъ драка?»

«Ну вотъ, — сказалъ Дарвинъ подойдя. — Теперь можно приступить; если пройти сквозь эти кусты, мы выйдемъ на поляну. Съ рѣки ничего не будетъ видно».

Вадимъ только теперь понялъ, что затѣвается. «Мамка тебя убьетъ», — сказалъ онъ по-русски Мартыну. «Пустяки, — отвѣтилъ Мартынъ. — Я боксую не хуже его». «Не надо бокса, — лихорадочно шепнулъ Вадимъ. — Дай ему сразу ногой», — и онъ опредѣлилъ, куда именно. Стоялъ онъ за Мартына только изъ любви къ отечеству.