«Подвиг» 1968 № 03

— Новый мотор, герр генерал. Реактивная тяга. Но это пока лишь идея, лишенная всякого практического применения. Реактивный самолет будет создан лет через восемь — десять. Мы не можем ждать так долго. У нас есть первоклассный истребитель «мессершмитт-109». Нация не имеет права на преступное расточительство.

— Спасибо, Пауль, я выпью еще. Ты прав. Я безусловно согласен с тобой. Завтра же я позвоню Хейнкелю и наложу запрет на дальнейшие работы над этим выродком.

— Не торопитесь, мой генерал. Реактивный мотор — безусловное новшество в авиации. Пусть бесполезное. Вам не стоит брать на себя незавидную роль врага технического прогресса. При вашей должности это вам не к лицу. Что, если показать машину фюреру? Она развлечет его. Фюрер обожает всякие технические курьезы. Ну, а если господин профессор докажет полезность своего детища в будущей войне…

— Ты молодчина, Пауль! Завтра же сообщи Хейнкелю, чтобы он притащил свою колымагу в Рехлин. А теперь помоги мне подняться, Пауль. Скоро Берлин. Я хочу сам посадить «зибель».

* * *

Серое здание на Кайзервильгельмштрассе — министерство авиации. Табличка «Форшунгсамт» у пятого подъезда — служба разведки и контрразведки люфтваффе.

Майор Эвальд фон Регенбах, известный среди друзей под именем Эви, повернулся к капитану Зигфриду Коссовски.

— Скажите, капитан, что вы думаете об Удете и его окружении?

— При всей глупости даже пьяный Удет не скажет ничего компрометирующего. Он абсолютно лоялен.

— Может быть, может быть, Коссовски. Но меня интересует не глупый генерал, а его умный адъютант. Вы, кажется, лично знакомы с Пихтом? Расскажите мне о нем. Лень рыться в картотеке. И потом ваш проницательным ум, Зигфрид, откроет мне больше любых характеристик. Вы друзья?

Коссовски задумчиво потрогал розовый шрам на виске, потеребил седые кончики усов. Старый и осторожный контрразведчик не любил давать прямые ответы. Но сейчас Регенбах, этот преуспевающий баловень судьбы, очевидно, хотел услышать как раз прямой ответ, и поэтому Коссовски проговорил:

— Мы были дружны в Швеции. Пихт сумел оказать там партии, вернее гестапо, ценную услугу. Я участвовал в этой операции, и мы сблизились. Он исключительно приятный в общении человек. С теми, кто ему полезен. С посторонними и подчиненными он резок, пожалуй, даже нагл. Наглость импонирует некоторым политикам. Как развязность дамам.

— Он награжден за Швецию? — покачиваясь с пяток на носки, спросил Регенбах.

— Нет. После Швеции он был принят Гиммлером. Вознаграждение, видимо, приобрело неофициальный характер. Затем он воевал в Испании в легионе «Кондор». Там и удостоен Железного креста.

— Храбро воевал?

— Не видел. Я ведь в боях не участвовал. По их словам, все они орлы.

— Женат?

— Холост.

— Родители живы?

— Воспитанник сиротского дома в Бремене.

— С Удетом он познакомился в Испании?

— Нет. В Стокгольме. Они вместе выступали. Удет ввел его в клуб Лилиенталя.

— Он хороший летчик?

— Его хвалил Вандеман.

Эви засмеялся.

— Лоялен?

— Он, безусловно, предан партии. Обязан ей всей своей карьерой. И характер у него истинного наци. Ницшеанский тип, если хотите. Обожает фюрера и поклоняется ему. На мой взгляд, искренне. А почему бы нет?

Эви не ответил. Раскрыв синий коленкоровый блокнот, он проглядывал сделанные записи.

— Вы заметили, Зигфрид, как ловко он топит Хейнкеля? Хсйнкеля не любит Гиммлер.

— Вы считаете…

— Я спрашиваю вас.

— Ну что ж, коль скоро он не работает на нас, должен же он на кого-то работать? Ведь кто-то приставил его к Удету. Возможно, гестапо.

— Вы мудры, Зигфрид. Но ведь он мог бы работать и на нас? Не правда ли? Как часто вы с ним встречаетесь?

— У нас мало общих знакомых.

— Напрасно, Коссовски. Таких людей не следует выпускать из поля зрения.

* * *

Рано утром на имперский испытательный аэродром в Рехлине приехали Гитлер, Геринг, генерал Удет. Гитлер был в легком кремовом мундире без галстука и нацистской нарукавной повязки. В этот день состоялся полет одного из первых в мире реактивных истребителей — «хейнкеля-176». Истребитель поразил Гитлера своим видом. Он был очень мал. Гитлер с сомнением потрогал крылья.

— Какой размах?

— Пять метров, — ответил Хейнкель.

— Фюзеляж?

— Всего восемьдесят сантиметров.

— Как же уместится летчик?

— Ему в кабине вполне удобно. — Хейнкель кивнул пилоту-испытателю Варзицу, и тот, откинув фонарь, сел в кабину.

У этого самолета-малютки не было винта.

— Вы надеетесь, эта штука полетит? — спросил Гитлер, отходя от самолета.

Свист и грохот запущенного двигателя заглушили ответ. Из хвоста вырвалось длинное белое пламя. Самолет помчался по бетонке…

Через минуту запас топлива и окислителя кончился. Самолет остановился посреди аэродрома, его отбуксировали в ангар.

— Этот самолет станет королем истребителей! — воскликнул Геринг. — В воздушной войне ему не будет равных!

— Брось, Герман, — поморщился Гитлер и повернулся к удрученному Хейнкелю. — Благодарю вас, доктор. Ваш самолет мы поставим в музей…

* * *

— Господин директор, вас вызывает Берлин.