Подвалы твоего сердца (СИ)

— Домовик проводит тебя в комнату, а потом покажет библиотеку, если будет нужно, — отстраненно произнес Малфой, скользя взглядом по величественным стенам с некоторой подавленностью. — И, если что-то понадобится, обращайся к нему же. Надеюсь встретить тебя снова только при отбытии обратно в Хогвартс, — договорив, Малфой уверенно направился куда-то и вскоре скрылся за одной из массивных дубовых дверей. Гермиона, все-таки не удержавшись, обозвала его вслед придурком, однако он этого уже не услышал. Все мысли Драко были заняты третьей комнатой справа на втором этаже, где располагалась спальная миссис Малфой. Радость от скорой встречи с матерью заглушила страх перед особняком, бывшим когда-то резиденцией Пожирателей. Была бы его воля, Малфой младший снес бы это здание до основания, не гнушаясь памятью о предках.

Нарцисса лежала на высоко поднятых подушках, умиротворенно наблюдая за огнем в камине. На её щеках покоилась мертвенная бледность, сложенные на покрывале руки выдавали болезненную худобу. В окружении темно-синих оттенков постели она выглядела словно одинокая глыба холодного льда посреди океана. Приспущенная занавесь балдахина накладывала на образ женщины некоторую затемненность, скрывающую ряд неприятных особенностей болезни.

— Мама… — Драко хотел казаться уверенным, но голос его дрожал. Отец бы обязательно назвал его слабаком, но что бы сделал сам Люциус, увидев жену в таком состоянии?

— Драко, — она, отмерев от созерцания пламени, неспешно повернула голову в сторону прибывшего сына. Неожиданная радость придала её лицу прежнюю красоту, и теперь Нарцисса не казалась телом, находящимся на грани между жизнью и смертью. — Дорогой, почему ты здесь?

— Что с тобой случилось? — не обращая внимания на вопрос, сорвавшийся с бумажных губ, юноша подошел к постели, но так и не решился взять мать за руку — боялся, что она попросту рассыплется.

— Немного приболела, вот и все. Откуда ты об этом узнал? — Нарцисса, прекрасно разглядев ужасающиеся глаза сына, поняла, что непринужденной беседы у них не выйдет.

— Мистер Гролли, — Драко сглотнул, наблюдая за тем, как мать запахивает на груди шелковый халат, скрывающий сильно выступающие ключицы и посеревшую кожу. Женщина отдала бы многое, чтобы сын не видел её впавших и болезненно-красных глаз, острых линий на скулах, потускневших волос. Она надеялась умереть до того, как Драко запечатлеет её такой.

— Я просила его не говорить, — раздраженно произнесла Нарцисса, и Драко с облегчением узнал в её интонации характерный не терпящий неповиновения тон. Манера матери изрекаться в стиле Люциуса восхищала и ужасала одновременно. Эта больная женщина, так беззаветно обожающая мужа, могла больше никогда не увидеть его.

Драко, отступив на шаг от кровати, отвернулся. Он ненавидел себя за то, что не мог сдержать слез злости и жалости. Люциус прочно внушил ему, что истинный Малфой должен быть крепче камня и бесчувственнее могилы. Но смог бы отец сохранять свою хваленую невозмутимость в такой ситуации? Драко сильно сомневался.

— О, милый, подойди ко мне, — обеспокоенно прошептала миссис Малфой, нахмурив брови. — Не нужно переживать. Все это… пройдет.

Кажется, удачнее слов Нарцисса подобрать не могла, но Драко повернулся к ней с видом обезумевшего от горя человека. Магия, которую он использовал для приведения своего вида в относительный порядок, из-за нестабильности эмоций начала сходить на нет.

— Что с тобой такое? Чем занимается чертов Гролли? — быстро преодолев расстояние до кровати, Драко опустился перед ней на колени и порывисто схватил костлявую руку матери. Детский ужас пронзил сердце, и он усилием воли подавил в себе желание отдернуть руки от иссушенного болезнью существа, в которое превратилась его мать.

— Проклятье, — устало ответила она. — Не знаю, кому это было нужно. Все началось пару месяцев назад. Я думала, это легкая простуда, но все оказалось куда серьезней… — немного помолчав, Нарцисса накрыла запястье сына рукой. — Скорее всего, это сделал кто-то из сбежавших Пожирателей. Нас считают предателями, — в глазах женщины заблестела слабая ярость, но тут же погасла. Даже сил бороться за жизнь уже не осталось — что уж говорить о борьбе за честь рода?

— Нужно поискать хороших целителей и… я бы мог поднять некоторые связи отца, — лихорадочно начал перечислять Малфой, ощутив вдруг прилив уверенности. Ему нужно было что-то сделать, и неважно, насколько эффективным это будет. Только не бездействие, о, Мерлин, только не снова это молчаливое повиновение судьбе!