Подражатель

— Потому что нашей спокойной жизни тебе мало, без того, чтобы рисковать своей шкурой каждый раз, когда мы не вместе?

Осознав, что ему нечего ответить, он не мог посмотреть ей в глаза.

— Знаешь, чего я хочу? — спросила она. — Я хочу, чтобы ты ушел с этого ужасного дела. Я хочу, чтобы ты сказал им просто назначить кого-то другого. Чтобы ты взял перерыв, пока все это не утихнет. Чтобы ты остался здесь… со мной.

— Этого я сделать не могу, — виновато сказал Чеймберс.

— Ты мог бы. Но не станешь.

— Я тебя не заслуживаю, — ответил он, поглаживая ее мокрой рукой по щеке.

— Да. Не заслуживаешь, — сказала она прямолинейно. — Но я все равно буду здесь, ждать тебя, несмотря ни на что.

Маршалл постепенно пришла в себя, лежа на незнакомом полу.

Она со стоном села, не узнавая ни одного из людей, развалившихся в отключке по всей комнате.

Ей было нехорошо: затуманенные мысли, отсутствие координации при безуспешной попытке встать. Она все стремилась понять, какое ядовитое дерьмо она приняла на этот раз. В отчаянии она рискнула с незнакомым и явно некачественным продуктом, но чувство вины все равно вернулось, как всегда.

Она потянулась за своей сумкой и тут же запаниковала, потому что та была слишком легкой. Открыв застежку, она обнаружила, что ее обчистили, забрав ключи, кошелек и даже проездной.

— Черт, — прошептала она, откидываясь на спину и запуская руку в задний карман джинсов в поисках мелочи, но ничего не находя. — Черт!

Так как отчаянные обстоятельства требовали отчаянных мер, она оглядела спящих людей, но затем заметила, что все их личные вещи разбросаны по полу — коматозные отбросы общества были легкой добычей для тех, кто находился на одну шаткую ступеньку социальной лестницы выше.

— Вот дура… — отругала она себя и скривилась, понюхав свою футболку. Вся комната провоняла по́том и несчастьем.

Нетвердо поднявшись на ноги, она доковыляла по коридору и через металлическую дверь в конце до темной аллеи. Моросящий дождь в считаные мгновения пропитал ее одежду, а тем временем ее стошнило у стены, и она побрела к основной улице, все еще понятия не имея, где находится, пока ее призрачное отражение искало подсказки в витринах магазинов.

«Магазины Холлоуэй-роуд».

Ей пришлось опереться о столб, она даже не помнила, как умудрилась оказаться так далеко.

Неконтролируемо дрожа, она попыталась спокойно оценить ситуацию: стояла середина ночи. Она застряла в милях от дома на морозе, без денег, банковских карт, проездного и едва способная соображать.

Она вляпалась.

Оглядев безлюдную улицу, она заметила красную крышу телефонной будки.

— Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, — прошептала она, открывая свою сумку и роясь среди мусора, чеков и всего, что было недостаточно ценным, чтобы украсть. Ее охватило облегчение, когда она нашла визитку Столичной полиции и, что важнее, два номера телефона, нацарапанные на ее обратной стороне.

Она поспешила через дорогу к телефонной будке и отгородилась внутри нее от холода, рядом с украшающим стену стандартным коллажом из номеров секса по телефону и рекламных листовок девушек по вызву. Сняв трубку, она набрала оператора:

— Алло? Да, я хотела бы сделать звонок за счет получателя. — Она продиктовала им номер и подождала. — Ну же, Винтер. Ну же.

Спустя тридцать секунд оператор ответил:

— Боюсь, они не подходят к телефону.

— Черт! — закричала Маршалл, с силой бросая трубку и вспоминая, что, конечно же, он с Элоизой.

Готовая заплакать, она посмотрела на второй номер, написанный под первым, зная, что у нее не осталось других вариантов.

Она заметила приближающийся свет фар и осторожно вышла на обочину, когда машина притормозила возле нее. Она забралась внутрь к Чеймберсу, выглядевшему абсолютно изможденным. Его попытка слабо улыбнуться ей только заставила ее чувствовать себя еще хуже.

— Здравствуйте, — поприветствовала она его, пристегиваясь под скрежет дворников о лобовое стекло.

— Здравствуйте, — ответил он, прибавляя для нее обогрев. На часах приборной панели было 05:55, когда он выехал обратно на дорогу.

Они молчали, пока он ехал по пустому городу, и Маршалл не знала, нравилось ли ей, что он держал все в себе, или часть ее хотела, чтобы он на нее разозлился.

— Вы не спросите, что случилось?

— Я подумал, вы сами расскажете, если захотите.

Она неловко кивнула:

— Как вы себя чувствуете?

— Как будто я еще недолго выдержу, — ответил он с удивительной честностью.

— То же самое, — признала она, но Чеймберс снова упустил свою возможность спросить о том, как она провела ночь. — Спасибо, что приехали за мной.

— Вы мне нужны, — просто ответил он, останавливаясь на кольце, чтобы пропустить единственную другую машину.

Маршалл чувствовала себя так, будто лопнет, но прекрасно отдавала себе отчет в том, что тяжесть ее секрета будет стоить ей жизни, если она не расскажет о нем.