Подношение для истины

— Время всегда идет по кругу, как и жизнь всего существующего — циклична, — продолжал мужчина. — Когда Великий работает, люди спят, и когда Великий отдыхает, люди работают. И чем больше они работают, тем больше он отдыхает. Великий непременно в человеке, но начала нет, тут круговращенье: весна, лето, осень, зима. Безначально. Я хочу донести до вас, что человек сначала должен перейти в безумие, без того ничего нельзя понять. Тело — это тело! — Отец вдруг щелкнул пальцами, акцентируя внимание слушателей. — Мы не отвлеченные, а реальные христы — во плоти и крови. Закройте глаза, задержите дыхание. Вслушайтесь! Внемлите своим ощущениям и поймайте в себе осколки могущества Великого!

Ася невольно закрыла глаза, как и все остальные в зале. Она сосредоточилась, пытаясь отыскать в своем нутре крупицы небывалого могущества, о которых говорил Отец, но почувствовала лишь урчание желудка.

— Великий во мне, я его чувствую, — как мантру, произнес Отец. Зал покорно хором повторил его слова. — Прочувствуйте, как он перемещается внутри вас, вертит ваше сознание в своих руках, — несколько минут в полной тишине послушники прислушивались к себе, а Отец внимательно оглядывал обездвиженные ряды людей. Потом он продолжил, — Общество, а если быть точным — Система — накладывает на на нас определённые стандарты поведения. Например, такой: человек обязан учиться — сначала в школе, потом где-то ещё. Потом его ждет верная безоговорочная служба на посту. Любовь, семья, счастье не интересуют Систему. Только если воспроизводство новых рабов приостанавливается, она начинает реагировать. Но мы реагируем постоянно, по кругу. Мы ищем спасение и стремимся к тем идеалам, которые выстраиваем сами для себя.

Ася пораженно слушала Отца. Его речь отличалась от тех, что звучали раньше. Она была наполнена идеями, некоторые из которых девушка где-то глубоко в душе разделяла. И что-то было гипнотическое в словах старика. Он умело играл словами, интонациями и приковывал к своим мыслям всеобщее внимание. Его слышали. Его хотели слышать.

Еще некоторое время Отец продолжал говорить. Он размышлял о незыблемости времени, об общественной порочности, слагал мечты о будущем и неумолимо возвращался к теме цикличности жизни. Вскоре его речь подошла к концу.

— Η αλήθεια είναι απλή κι ο λόγος της ακόμα πιο απλός, — вновь заговорил Отец на древнегреческом. — Истина проста, а слова ее еще проще. Да благослови вас Великий!

— Да благослови вас Великий! — хором ответил зал и наконец ожил после долгого молчаливого гипноза.

Люди поскидывали свои капюшоны и заговорили. В их руках заблестели хрустальные бокалы с вином. Послушники были впечатлены речью Отца и стремились поделиться своим восторгом. Они яро обсуждали услышанное, словно забыв обо всем на свете. Ася с Аллой стояли почти у самого выхода, не разделяя воодушевления своих братьев и сестер.

Вдруг перед глазами Аси промелькнула копна русых волос. Перед лицом возник до боли знакомый силуэт. Девушка опустила взгляд и увидела свою мать, которая стояла прямо перед ней. Не поверив своим глазам, Ася проморгалась, но наваждение не исчезло. Перед ней действительно стояла мама.

— Екатерина? — спросила вдруг она.

— Д-да, — Ася ошарашенно глядела на мать. На ее пухлые щеки, покрытые родинками и веснушками, добрые карие глаза и небольшие, почти детские, руки, сжимающие бокал с вином.

— Я так рада с Вами познакомиться! — воскликнула вдруг она, а Ася с печалью поняла, что она не узнала собственную дочь. — Отец говорил мне о Вас.

— Да?.. И что он говорил?

— Что Вы работали в школе. Я сама была учительницей.

— Правда? — Ася замялась. Она не знала, что делать: продолжить притворяться или раскрыть карты и попытаться сбежать?

— Да! Я работала в частной школе на Водницком переливе. А Вы?..

— Я… — казалось, это была идеальная возможность для побега. Схватить мать за руку, открыть двери зала и прошмыгнуть через них в холл, а оттуда — на улицу. В огромной оживленной толпе никто бы и не заметил пропажи нескольких послушниц.

— Екатерина, — Асю кто-то окликнул, и она растерялась, упуская из рук уверенные мысли о побеге. — Я хотел с тобой поговорить, — в разошедшейся толпе показался Отец, и девушка тут же смутилась. Она вновь посмотрела на мать, но та лишь сказала:

— Тогда я пойду, поговорим позже. Храни Вас Великий.

— Храни Вас… — не договорила Ася, наблюдая, как низкая фигура матери растворяется в толпе.

— Пройдем в мой кабинет? — предложил Отец, хотя все понимали, что это была далеко не просьба.

Ася зашла за стариком в мрачное темное помещение, освещаемое лишь светом старых ажурных торшеров. Двери за ней тут же закрылись, вызвав своим жалобным скрипом волну мурашек на спине. У темного дубового стола стоял Сын. Он снял капюшон и сейчас задумчиво пролистывал какие-то бумаги. Увидев перед собой Асю, он нахмурился и отложил их в сторону, сосредотачивая все свое внимание на девушке. Ася под его пристальным взглядом натянулась, как струна. Она поняла, о чем пойдет разговор, и от накатившей волны страха сжала руки в кулаки.