Подношение для истины

— Я уже не верю, что оттуда можно кого-то спасти, девочка, — задумчиво заговорила Екатерина Ивановна. — Ни у меня это не вышло, ни у тебя. Если им надо, они, как клещи, цепляются за человека всеми руками и ногами.

— Но я еще не закончила с ними, — возразила девушка. — И я не одна. Мне помогают друзья.

— Ох, я бы помолилась за тебя, Тася. Но принципиально этого не делаю. Может, хоть тебе удастся закрыть за решетку этого сектанта и его последышей.

Ася еще немного поговорила с Екатериной Ивановной. Она ничего больше не могла сказать. Об «Истинном пути» женщина знала лишь то, что они отняли у нее жизнь, но никогда не пыталась докопаться до правды. Все-таки, тогда женщине было сорок с лишним лет, а в таком возрасте мало у кого остаются силы бороться с целым миром. Екатерина Ивановна отдалась воле случая и позволила забрать у нее единственную ценность — мужа. Ася не могла вернуть ей квартиру, а тем более, любовь, однако она смогла бы подарить женщине знание, что в эту ловушку больше никто не попадется.

Екатерина была лишь одной из многих. Из сотни или, возможно, тысячи таких же женщин, которые столкнулись с произволом власть имущих и бездействием целого государства. Десятилетиями людей лишали семьи и крова над головой. Система пережевывала их, выплевывая лишь косточки и оставляя после себя целые мили из сломанных жизней. Ясно, почему ребята хотели положить этому конец. И почему он…

Ася дернула головой, освобождаясь от тяжелых пут мыслей. Екатерина Ивановна согласилась дать любые показания, что несказанно радовало девушку и должно было обрадовать ребят. Женщина оказалась на удивление бойкой для своих шестидесяти лет. Несмотря на глубоко закопанную внутри боль, она продолжала стремиться к чему-то хорошему и даже спустя двадцать лет была готова бороться.

Вскоре Ася сидела в автобусе, головой приникнув к дребезжащему стеклу. Она задумчиво наблюдала, как из вида исчезают догнивающие деревяшки, черно-серые лужи и деревянные мостки, пронизывающие почти весь район. Одно дело из сотни было сделано, и третий человек, пострадавший от рук Отца, наконец поведал свою историю. Конечно, Ася даже предположить не могла, сколько еще таких же страдальцев прячутся за стенами и дверьми своих квартир, не желая ни с кем разговаривать. Найти желающих тратить силы на призрачное дело, тянувшееся десятилетиями, было сложно. В интернете Ася то и дело натыкалась на шутников, ложные сообщения и сплошной текст обмана. Девушка с горечью думала, что показания матери или Аллы были бы самым веским доказательством. И если по поводу мамы Ася сомневалась, то насчет Аллы она была уверена. Женщина бы не упустила возможность поучаствовать в таком деле. Однако Ася до сих пор не знала ее секретов. Она могла лишь догадываться, что Алла забыла в таком месте со своими-то жизненными принципами и устоями. За месяц, проведенный вместе, женщина так и не раскрыла свою тайну, а теперь неизвестно, когда они смогут вновь поговорить. И смогут ли вообще. Зато Ася узнала фамилию соседки — Зорина. Она услышала это в последний день в обществе, когда ее притащили в нижний зал. Отец спрашивал про Аллу у Андрея. Однако фамилия соседки ничего нового не открыла — интернет в очередной раз не дал ответов. Ася подозревала, что фамилия может быть вымышленной, но сейчас ей оставалось лишь догадываться об этом.

Мама Аси, Виктория Власова, оставалась в «Истинном пути» и, наверное, ни разу не усомнилась в правильности своего решения. Она была уверена, что дочь от нее отказалась, и сама бросила попытки с ней связаться. Больше всего Асю поражало, что собственная мать не узнала ее, и каждый их разговор заканчивался недоговоренностями и недоверием. Ася списывала все на то, что ей на руку сыграл эффект неожиданности, а мама была под воздействием наркотика, однако глубоко в душе девушка всегда надеялась, что в итоге женщина ее узнает и они сбегут вместе.

Мерное покачивание автобуса убаюкивало, и мысли сонно сновали в голове. Одно единственное имя приходило на ум, никак не желая исчезнуть, раствориться, погаснуть. Последние недели Ася упрямо выкидывала из головы воспоминания о нем. Она внушала себе, что все кончено, что ей стоит забыть о произошедшем, стереть из памяти обжигающие прикосновения, пылкие поцелуи, искрометные взгляды. Перестать прокручивать в голове вкрадчивый мужской шепот, вспоминать его мягкие губы, растягивающиеся в насмешливой улыбке, сверкающие огнем янтарные глаза, такие глубоко-притягательные в полумраке «Истинного пути» и руки. Сильные руки с синими дорожками вен, с длинными тонкими пальцами и до дрожи нежными прикосновениями.

Как бы Ася не внушала себе, что она больше не нужна человеку, который так нагло украл ее сердце, как бы часто она не вспоминала зияющее дуло в стальном корпусе пистолета, направленное Павлом ей в голову, она не могла избавиться от навязчивых воспоминаний о тех моментах, когда были лишь они одни, когда весь «Истинный путь» со своими тайнами принадлежал только им.