Поднебесный гром

— Слово имеет директор завода Георгий Афанасьевич, — объявил Брылев и первым захлопал в ладоши.

Копытин протестующе поднял руку.

— У нас не митинг. В общем, так, товарищи! Обстановка у вас в цехе надо хуже, да нельзя.

При этих словах мясистое лицо Брылева стало медленно наливаться краской, на лбу выступила испарина.

— Вы здесь все шишки на одного сварщика свалили, — продолжал директор, — но ведь технологическим процессом, насколько мне известно, занимается слесарно-сварочная бригада, не так ли?

— Так, — глухо отозвался Брылев.

— Почему ж тогда за брак отвечает один?

— Индивидуальная ответственность…

— Лепет! — резко оборвал Копытин. — Кто возглавляет бригаду?

Со скамьи поднялся широкоскулый коренастый крепыш и с вызовом бросил:

— Я!

— Что вы на это скажете, товарищ Смотров?

— А что я скажу, Георгий Афанасьевич? Весь процесс сварки выдержан согласно технологии, как и обычно. Стойку пескоструили, зачистили все наплывы и выплески сварки…

— А перед сваркой узлы обработали? — перебил его Копытин.

— А как же! Ни масла, ни окалины, ни ржавчины не было. Потом сварочные швы осмотрели визуально и стойку, как положено, направили в лабораторию. Оттуда пришло положительное заключение.

— Садитесь, — сказал Копытин и недобро посмотрел на Брылева. — А вы что скажете, начальник цеха? — с нажимом на последние слова спросил директор.

— Промашка вышла. С лабораторией разберемся, виновника накажем.

— Ага, разберетесь, — неожиданно мягким, елейным голосом сказал Копытин. — Сначала разберитесь, а уж потом созывайте собрание. Нечего зря отрывать людей от работы. — Он посмотрел на часы, тихо сказал: — Сегодня в шестнадцать тридцать, товарищ Брылев, совещание у главного. Будем ставить вопрос о вашем пребывании на посту начальника цеха.

Возвращались пешком: директор — впереди, Аргунов — чуть отстав.

Копытин быстро шагал, заложив глубоко в карманы длинные руки. Андрею было видно, как ветерок шевелил на затылке его седеющие волосы. Худую шею избороздили глубокие морщины. Обычно прямые, негнущиеся плечи устало опали, и из-под пиджака остро выпирали костлявые лопатки.

Андрей недоумевающе поглядывал на Копытина. Он никак не мог понять, почему директор так сурово обошелся с начальником цеха. Ну, наказал бы тех, кто осуществляет рентгеновский контроль за сваркой, самого электросварщика, наконец! Если уж на то пошло, ведь непосредственные виновники, в конце концов, выявлены. Спросить, что ли? Неудобно. Копытин сегодня выглядел очень уж утомленным, измученным.

«Еще бы, — думал про него Аргунов, — вон какое хозяйство у него на плечах! Не позавидуешь… Говорят, у испытателей работа трудна и сложна. А труд директора? Да еще такого гигантского завода! Какой меркой можно измерить этот труд?»

Копытин будто угадал, о чем он думает.

— Знал бы ты, Андрей Николаевич, как иногда тяжело принимать решение, особенно когда это касается людей. Ведь их у меня тысячи. Ты-ся-чи! Вот и задумаешься подчас: вправе ли генерал думать о каждом солдате, когда идет бой? Не вправе, наверное… У нас ведь тоже бой. Ежедневный, ежечасный. Администрация требует: план, план! Армия требует: качество, качество! Разве за всем уследишь? Вот и полагаешься на помощников — командиров производства. А этот Брылев вздумал меня вокруг пальца обвести. Пыль в глаза пустить… Не выйдет!

— Георгий Афанасьевич, а не слишком ли круто? — осторожно поинтересовался Андрей. — Раз конкретный виновник найден…

— «Конкретный»! — передразнил Копытин. — Когда меня в Москву вызывают, то не спрашивают, кто стойку сваривал или крыло делал. Не обеспечил руководство — вот и весь сказ. Спрашивают именно как с конкретного. А для меня начальник цеха и есть конкретный… А он, видишь ли, самоустранился, Петровичем решил откупиться. Ты что, не слышал, что говорили рабочие? То-то же! Да если смотреть в корень, Петрович не очень-то виноват. Варил он по технологии. А диагностики к своему делу отнеслись спустя рукава. Кто за это должен ответить? Начальник цеха! Вот тебе и конкретный виновник…

Копытин вдруг остановился, будто вспомнив о чем-то.

— А ведь этот самый Петрович еще в ремесленке меня обучал. Честнейший человек. А уж мастер своего дела!.. Многим я ему обязан, очень многим. Чуть было не взгрел его; хорошо, что вовремя разобрались. Вот так и бывает… Зажмешь сердце в кулак и… пишешь приказ. Иначе нельзя. Иначе не завод будет, а балаган.

16

Аргунов вошел в летный зал и объявил:

— Сегодня полетов не будет.

Испытатели и работники аэродромной службы повернули к нему настороженные лица, ожидая разъяснений. Погода по всему району полетов была благоприятная — летать бы да летать! У Волчка даже кончик носа побелел от волнения, он нетерпеливо выпалил:

— В чем дело?

— Все в той же шляпе — тянуть билеты надо. — Аргунов улыбнулся. — Мы, голубки, и так запоздали с зачетами, а ведь не сегодня-завтра нам предстоит летать на новом самолете. Теперь ясно?

— Ясно.

— Итак, через час соберется комиссия. Учтите, никаких поблажек! Все готовы?

— Что за вопрос, Андрей Николаевич! — за всех ответил Волобуев.