Подмога придет!

Что ж, новоиспеченный майор госбезопасности прав: сейчас шансы изменить ход событий еще имеются, и шансы эти достаточно серьезные. В первую очередь нужно немедленно связаться с Ватутиным, чтобы он притормозил продвижение своих танковых корпусов. Затем отдать приказание Павлову за день-два перебросить 25-й ТК из-под Запорожья в Синельниково, до которого всего-то три десятка километров и которое попадет в окружение только 22 февраля, и Павлоград, захваченный фашистами днем позже. Заодно и в плен не попадет. Вряд ли они продержатся достаточно долго против Второй танковой дивизии СС «Рейх», бомбардировочной авиации и еще двух подходящих с востока ТД, но упорная оборона Синельниково и Павлограда в течение нескольких следующих дней позволит выдернуть из кольца будущего окружения как минимум две стрелковые и две гвардейские дивизии. Дальше нужно отвести эти четыре дивизии к Лозовой, подготовив оборону и опираясь при этом на оставшиеся на складах еще с сорок первого года солидные запасы 122 и 152-мм боеприпасов. Если документы не врут и эти снаряды там и на самом деле имеются, нужно будет подбросить еще и артиллерии. Одновременно передать Третью танковую армию генерал-лейтенанта Рыбалко в состав Юго-Западного фронта – согласно информации из будущего, это произошло только 28 февраля, когда было уже поздно. Но если сделать это в течение ближайших дней, удастся сосредоточить достаточно мощный танковый кулак под единым командованием. В конечном итоге имеется весьма серьезная вероятность отсрочить немецкое контрнаступление минимум на неделю и удержать Харьков, встретив гитлеровцев мощной обороной, особенно если усилить ее переброшенными из резерва частями.

Реально?

Судя по лежащим перед ним документам – называть их по примеру Шохина «распечатками» Иосифу Виссарионовичу категорически не нравилось, уж больно слово какое-то несерьезное, – вполне. Собственно, документы документами, но ведь никто не запрещает разработать на основе полученных сведений новые планы? Времени, правда, совсем в обрез, но и упускать подобный шанс никак нельзя, категорически невозможно. Зато в случае успеха расклад и диспозиция сил на момент летнего наступления может всерьез измениться, ведь именно из-за потери Харькова и возник южный фас Курской дуги, о которой писал старший лейтенант Алексеев в прошлый раз…

Поколебавшись еще мгновение, товарищ Сталин убрал со стола все ненужное, оставив лишь документы, касающиеся Харьковской наступательной операции. Скользнув взглядом по верхнему ящику стола, раздраженно дернул головой: нет, ЭТО пока может и подождать! У него еще будет время ознакомиться с содержимым этой папки. Но – позже. Сейчас на первом месте Харьков и Новороссийск.

Подняв трубку внутреннего телефона, вызвал секретаря:

– Александр Николаевич, вызовите ко мне товарища Шапошникова, немедленно. Что, Берия звонил? Хорошо, пусть тоже приезжает…

Положив трубку и откинувшись на спинку кресла, Иосиф Виссарионович усмехнулся. Лаврентия понять можно, в конце концов, это его человек обнаружил «гостя из будущего» и вошел с ним в контакт. Вот только первым поговорить с Шохиным он должен был сам, без свидетелей, и наркомвнуделу придется с этим смириться. Во всех смыслах.

Едва ли не против воли Сталин снова вспомнил про ту самую папку. Неужели и Лаврентий ТАМ есть? Собственно, что значит «неужели»? Какой глупый вопрос! Разумеется, есть, поскольку однозначно входит в самое ближнее окружение. И ему очень не хочется узнать про товарища что-то нехорошее; что-то, о чем он даже не подозревает, несмотря на все старания Власика… и не только его. Немного успокаивает одно – Алексеев в своих «воспоминаниях о будущем» Берию очень хвалил, называя не слишком понятным словосочетанием «лучший кризис-менеджер двадцатого века» и утверждая, что тот оказал огромное, едва ли не решающее влияние на реализацию советского ядерного и ракетного проектов. Так что поглядим и, что бы ни оказалось в тех документах, подумаем, прежде чем принимать окончательные решения. Пока без Лаврентия никак нельзя, слишком многое он на себе тянет, причем кое-что практически единолично. Но и Шохина он ему уже не отдаст, поскольку тот тоже слишком уж многое знает…

Хозяин кабинета хмыкнул: вот, к слову, насчет этого самого «менеджера», как назвал старлей народного комиссара. В языке потомков появилось огромное количество англицизмов, интересно почему? Могущество и давление англосаксонского мира в будущем настолько велико, что оказывает влияние даже на современный – для старшего лейтенанта, в смысле, современный – русский язык? Собственно, об этом Алексеев тоже писал. Плохо. Очень и очень плохо. И с этим тоже нужно будет что-то делать. Не с англицизмами, понятно, а с их источником. Но не сейчас, когда мы с островитянами и американцами, – Сталин досадливо поморщился, – союзники, а после войны.

Зазвонивший телефон внутренней связи оторвал Иосифа Виссарионовича от размышлений. Выслушав доклад секретаря, Вождь распорядился: