Подкидыш для Цербера

Он улыбался и восхищенно осматривал мой тайный уголок. Вглядывался в переплетение ветвей и жмурился, когда солнечный лучик пробирался в душистое убежище. Он поднял свой фотоаппарат и собрался сделать снимок, но я его остановила:

— Нет, пожалуйста, не делай этого… — Почему-то не хотелось, чтобы это место сохранилось на снимках. Только в зрительной памяти.

— Почему? — насторожился Сандро. — Обещаю, эти фотографии не попадут на выставку. Я оставлю их себе, на память.

Я болезненно поморщилась. Сандро задел меня за больное. Разве не понимает, как его слова ранят…

Положила ладони ему на плечи, заглянула в глаза:

— Сделай для меня одну вещь, пожалуйста.

— Все что хочешь, белла. — Он провел кончиками пальцев по моей щеке, заправил за ухо длинную прядь волос. — Ты сейчас так хороша… Я не посмею тебе отказать.

— Оставь камеру в машине, — я рискнула озвучить сокровенную мысль. — Хочу, чтобы здесь были только мы.

Я и не знала, что Сандро может бояться. Он замолчал и напрягся, совсем как в тот день, когда забыл камеру в спальне. Неужели он и шагу без нее сделать не может?

— Я положу ее здесь, возле входа, — он решился на компромисс. — Такой вариант тебя устроит?

Ну, не то чтобы… но пришлось согласиться.

— Хорошо, — разрешила я, — пусть будет так.

Он аккуратно положил свою драгоценность на траву и направился ко мне, как слепой, ища руками опору. Я присмотрелась и заметила, что глаза его действительно закрыты. Любопытство пересилило страх, я и решила воспользоваться ситуацией:

— Ты ведешь себя так, будто ничего не видишь без камеры.

— Я и не вижу, — выдохнул он.

Прижал меня к себе так тесно, что я едва не задохнулась. Покрыл поцелуями все, до чего сумел добраться: лицо, шею, плечи, снова лицо… Руки его бесстыдно легли на мои бедра, рождая во всем моем теле предательскую слабость.

— Ты не ответил, — едва не теряя сознание от нахлынувшей страсти, попеняла я.

— Потом, — шепнул он. — Сэй иль грандэ аморэ дэлла миа вита.

Желает он, видите ли, считать меня любовью всей своей жизни. И при этом совершенно не хочет делиться тайнами. Я попробовала было отстраниться и обидеться. Но предательское тело отказывалось подчиняться доводам рассудка, плавилось и таяло под горячим дыханием Сандро.

— Сэй тутто чё кэ вольё, — я тоже научилась красивым фразам и не отставала.

Но говорила истинную правду. Сандро — и правда все, чего я только хочу. И разум мой капитулировал перед мощью взаимной страсти.

Он словно заново изучал мое тело — пальцами, губами, языком. Мне оставалось лишь постанывать от удовольствия и подаваться навстречу, предлагая всю себя.

На этот раз посторонние шумы не пытались помешать нашему единению. Лишь листья шуршали и тихо поскрипывали тонкие стволы и ветви. На улице было прохладно, и, кажется, принялся моросить дождь.

Но мы не обращали на это внимания. Жар тела Сандро согревал меня, как собственное солнце. Все звуки заглушало биение наших сердец, наши восторженные всхлипы и слова любви.

Русская речь слилась с итальянской, слились и наши тела. Сплелись в едином порыве, как ветви ив над головами. Казалось, нет на свете силы, способной разомкнуть наши объятия.

И мне хотелось, чтобы этот миг длился дольше. Как можно дольше. Всю оставшуюся жизнь.

Когда силы окончательно покинули нас, Сандро присел на узенькую скамеечку и посадил меня к себе на колени. Я поцеловала его сомкнутые веки, губы. Он больше не дрожал. И улыбался в темноту.

— Знаешь, сейчас мне ничего не страшно, — неожиданно признался он. — Как жаль, что этот миг когда-нибудь закончится. И нам обоим придется вернуться к прежней жизни.

Опять он за свое. Мне хотелось разрыдаться от несправедливости. Не сдерживая ярости, я размахнулась и ударила Сандро в грудь. Сползла с его колен и заторопилась с одеванием. Осенний промозглый холод добрался до тела, стоило оказаться в одиночестве.

Сандро поймал меня за руку и притянул к себе. Сжал в объятиях и прошептал на ухо:

— Вот видишь, они не оставляют тебя в покое. Не хочу, чтобы ты поддавалась влиянию и шла на поводу у темной стороны своей души.

— О чем ты?! — я не говорила — кричала. — При чем здесь таинственные «они» и их влияние? Мой гнев не имеет к ним никакого отношения.

Я все же вырвалась из кольца его рук и принялась поспешно застегивать блузку.

— Ты права, нужно было сказать все с самого начала, — проговорил Сандро, спрятав лицо в ладони. — Но я побоялся, что ты меня отвергнешь… И потому молчал.

Меня словно током прошибло. Еще никогда я не стояла так близко к разгадке тайны моего фотографа.

— Расскажи мне, — тихо попросила, присаживаясь рядом. — Клянусь, что не отвернусь от тебя, что бы ни услышала. Я ко всему готова, даже к самому страшному.

И я не врала. За то время, что провела на вилле, успела придумать тысячи вариантов. Но что-то мне подсказывало, что все они неверны.

Не раскрывая глаз, он протянул руку и нащупал мою ладонь. Схватился за нее, как утопающий за соломинку.

— Помнишь, я как-то говорил, что мои родители погибли в автокатастрофе? — спросил он. И голос его был полон печали.

Я вначале покивала, а после спохватилась: он же меня не видит.