Второй же год участия в тавромахии для парня имеет смысл, если он планирует сделать карьеру, будучи выходцем из простых людей. Нужно быть в особом авторитете у своих соплеменников, чтобы с ним считались и дорийцы, для которых коренной критянин — человек второго сорта. А для девчонки — если она решила стать жрицей, в которые и из бывших прыгуний возьмут далеко не любую. У нас тут же пришёлся к слову вопрос к ней, какой смысл для жриц обезображивать свой внешний вид бритьём головы. Может ли это быть угодным божеству, которому они служат? На это гетера ответила, что само божество от них этого не требует, но таков старинный обычай. Появился он в подражание жрецам Египта во время связей с ним ещё до завоевания Крита ахейцами, а после краха прежней цивилизации оказался полезен. Во времена, когда по всему острову рыскали пиратские и разбойничьи шайки народов моря, женщин с обритой головой разбойники редко уводили в рабство, а случалось, что и реже насиловали. Может быть, гнева богов боялись, как это и принято считать, а может быть, и какой-то болезни. Ведь своей бронзы на Крите никогда и не было, вся она всегда была привозной, а железа ещё не знали, и чем было отбиваться от захватчиков, грабителей и насильников? Камнями и дрекольем? Люди на вершинах гор тогда селились, иногда выше облаков, где даже неприхотливый ячмень растёт не везде. А куда было деваться? Только тогда и спустились, когда дорийцы навели какой-то порядок.
Порядок, конечно, дорийцы навели свой, который очень сильно на любителя. О старых порядках в Спарте времён законов Ликурга испанцы ведь наслышаны? Так Ликург был выходцем с Крита и предложил спартанцам такое же общественное устройство, какое уже было у критских дорийцев. Только они полноправные граждане полиса, подобные тем же спартиатам с их общественными трапезами, суровым образом жизни, уравниловкой и военным укладом. Общины ахейцев аналогичны спартанским периекам, а все мноиты, то бишь коренные критяне, оказались на положении спартанских илотов. Приятного мало, но хоть какой-то порядок, основанный не на произволе вооружённого бандита, а пусть и на несправедливых, но хоть каких-то законах. Если знаешь их и выполняешь, то не боишься быть убитым, ограбленным или униженным безо всякой вины. Даже за защитой можно к своим дорийским бандитам обратиться от чужих бандитов. Можешь и сам убить чужого бандита, если ты достаточно силён и ловок, поскольку чужой бандит вне закона, и свои бандиты его не защищают. Если приспособился к этим их порядкам, то можно даже жить более-менее сносно. Особенно, когда железо в обиход вошло, и с ним жизнь улучшилась. А на горных вершинах жилось хоть и свободнее, но и намного опаснее, и намного беднее. Холодно, хлеба даже ячменного в обрез, и скота много не разведёшь, поскольку весь он, какой не угонишь незаметно в укромное ущелье, достанется захватчикам, которым все эти высокогорные поселения давно уже известны. По этой же причине не заведёшь и ценного имущества больше, чем унесёшь в укромное место на себе. А отбиваться чем, когда почти нет металла? И не прокормишься без охоты и сбора даров леса, за которыми приходится спускаться ниже, подвергаясь опасности. Разве это жизнь?
Поэтому и смирились с властью дорийцев и их порядками. Неприятно, но зато теплее, сытнее и безопаснее, чем на вершинах гор. Тем более, что и далеко не все ведь на них укрывались. Где напасёшься подходящих горных вершин на всех? Меньшинство там незначительное отсиживалось, пока им там не стало совсем уж невмоготу по сравнению с жизнью под властью дорийцев. На наш вопрос о количестве этих прежних высокогорных поселений её соплеменников Пасифая ответила, что на землях её родной Алларии слыхала о трёх, о здешних не знает, но может поспрашивать и свести с теми людьми, которые это знают. Вряд ли это теперь составляет какую-то тайну, когда этих поселений давно уж нет. И вряд ли их было много, да и величина каждого — небольшая деревня. И смысла особого держаться за них тоже не было, поскольку и власть дорийцев была не такой тяжёлой, как в центральной и восточной частях Крита с их плодородными долинами и привязкой народа к земле. Скотоводство всегда было здесь важнее земледелия, а много ли скота у мноита? А полисов дорийских полно, и если прижали в одном, недолго собрать свои пожитки и перегнать скот в другой. И нет того изобилия пригодной для обработки земли, к которой можно было бы прикрепить мноитов и раздать их вместе с землёй в личное владение тех или иных дорийских семей. Поэтому не было на западе Крита и таких крайностей, как в той же Спарте. Там ведь тоже поначалу было не так плохо, как стало позднее. Мессенские войны, многочисленные восстания илотов и трудности их подавления спартиатами — всё это способствовало всё большему ужесточению прежних законов Ликурга вплоть до этих недоброй памяти криптий. На Крите до этого не дошло нигде, а уж в западной части тем более. Хотя без восстаний мноитов не обходилось и здесь, поскольку сама природа и сам образ жизни здесь способствуют свободолюбию.