Поддай пару

Пока Альбрехт Альбрехтсон сидел в камере, у него было полно времени, чтобы обдумать стратегию Пламена. Тот был зеленым еще юнцом[73], но уже проявил себя как ушлый манипулятор, ищущий выгоды во что бы то ни стало и любыми средствами. Он как червь протачивал себе дорогу всюду, и Альбрехт понимал, что «червь» здесь было ключевое слово.

Быть узником Пламена было унизительно. Еда была хороша, питье тоже, хотя пиво было и не так крепко, как хотелось бы Альбрехту. Ему даже позволялось читать некоторые книги, если Пламен не считал их антигномьими — уже само это слово говорило все о напыщенном молодом выскочке, у которого молоко еще на бороде не обсохло, а ему уже не терпелось наложить лапы на целый Шмальцберг со всеми его наваристыми антигномьими шахтами.

И в этой тесной темнице Альбрехтсону приходилось терпеть своекорыстные рассуждения Пламена о роли короля-под-горой. Какая дерзость! Читать нотации ему, передовому специалисту в этом вопросе. Но злиться было рано. Злость была оружием, которое нужно отточить, и беречь, и использовать только в самый подходящий момент. Его размышления были прерваны, когда с каменной лестницы послышался шум. Самодовольный дурак снова пришел к нему, чтобы переманить на свою сторону.

Конечно, поначалу Пламен вел себя как давний приятель, который зашел пожевать крыс, но по ходу разговора Альбрехтсон замечал, как пружины приличия ослабевают и перестают его сдерживать. В конце концов, Пламен противостоял своему правителю, такое не делается с легким сердцем — такое вообще не делается. Пламен должен был отдавать себе отчет в том, какая кара постигнет всех, кто поднимет оружие на короля-под-горой. Несмотря ни на что, где-то в этой голове прятался крепкий ум, который сослужил бы хорошую службу всему гномьему роду, и еще мог ее сослужить, даже если сейчас он и принимал огарки за золото. Не секрет, что гений и безумство часто идут рука об руку.

Ключ провернулся в замке. Пришел Пламен, и выражение его лица не на шутку напугало бывшего наставника. Только тот, кто повидал жизнь, мог почуять такое, но по взгляду всегда можно определить, если кем-то движет идея. Такие типы имели холодно-липкий вид, точно такой же, какой был сейчас у Пламена.

Но Альбрехтсон все же отложил перо и спокойным голосом произнес:

— Как любезно с твоей стороны навестить меня. Насколько я понимаю, благодаря железной дороге король скоро будет здесь. Не правда ли, здорово?

В одном уголке рта Пламена выступила слюна, и он огрызнулся:

— Ты не можешь этого знать!

Альбрехтсон по-приятельски откинулся на спинку стула и ответил:

— Я научил тебя всему, что ты знаешь, юный гном, но я не научил тебя всему, что знаю я. У меня есть таланты, которые я тебе не передал.

— В них, верно, входит гадание. Только у меня есть доступ ко всей информации в Шмальцберге. Все семафорные башни бездействуют.

— Да, я слышал.

— Рыс Рыссон предает гномьи идеалы. И как ты не понимаешь, что ради процветания нашей расы я должен занять Каменную Лепешку! За мной большинство здешних гномов.

Альбрехтсон покрутил в руке перо и сказал:

— Наверное, они стоят за тобой, чтобы не видеть твоего лица, Пламен. Ты не в себе, и твои дерзкие взгляды подведут тебя под суд, как только король ступит на землю Шмальцберга. Насколько я знаю Рыса Рыссона, он может проявить милосердие.

— Я так и думал, что ты скажешь что-нибудь подобное, но все уже сделано.

Альбрехтсон удивился:

— Ты в самом деле занял Лепешку?

На мгновение Пламен растерялся.

— Не так, чтобы… Но все под контролем. Осталось сделать самый последний шаг, и Рыс Рыссон может уйти на покой куда-нибудь подальше отсюда, обратно в свой Лламедос, например.

— Ну так сделай это прямо сейчас. Тебя ведь ничто не останавливает? Только король-под-горой должен быть избран, не так ли? Ты твердо уверен в своих силах? Ты абсолютно уверен, что твои последователи останутся верны тебе? Потому что мне доподлинно известно, что многие не останутся. Ну конечно, сейчас они порхают вокруг тебя и раздают массу обещаний, но поезд уже близко, скоро раздастся свисток перемен, и ты увидишь, что вдруг у них появятся другие дела, и они забудут, что когда-то говорили с тобой про Каменную Лепешку. Это происходит прямо сейчас, а ты и не знаешь.

Это был удар ниже пояса. Пламен сказал:

— Я попросил бы тебя вспомнить, что ты находишься здесь в заточении и единственный ключ у меня.

— Да. Но отнюдь не я из нас двоих обливаюсь потом. Ты удивишься, как много мне известно. Сколько клик-башен выросло на прежних местах, как грибы после дождя? И я знаю, что говорят анк-морпоркские гномы. Хочешь знать? Они говорят: «Почему у нас в Анк-Морпорке нет Каменной Лепешки? Ведь в Анк-Морпорке гномов больше, чем у них в Шмальцберге».

— Ты позволил бы нашей Лепешке находиться в этом богомерзком месте?