Поддай пару

Проходя по вагонам, он стал приглядываться к окружению. Среди обычного винегрета из анк-морпоркцев и жителей других регионов Равнин и окрестностей, которые были обычными пассажирами на регулярном рейсе до Земфиса, ему встречались гномы, которые путешествовали парами и в одиночку. В одних он узнавал членов свиты короля-под-горой. Другие Мокристу казались анк-морпоркскими гномами, если он хоть немного в этом понимал. Конечно, анк-морпоркские гномы бывали разные: одни были счастливы назваться гражданами Анк-Морпорка, другие — не очень, и они переживали по поводу своего статуса, не понимая, что в Анк-Морпорке никто не обращал внимания на то, кем ты был, если только ты не был богачом, в таком случае ты сразу становился центром внимания.

И были еще те, кто старательно делал вид, что они безобидные члены общества. Такие всегда выделялись, и Мокрист недоумевал, как они не понимают, насколько это очевидно для натренированного глаза вечно подозрительного мошенника. Они волновались и изо всех сил пытались не выглядеть взволнованно, но беспечность — настоящую беспечность — очень трудно сымитировать. Если у тебя не было к этому таланта, любительский подход сразу бросался в глаза.

Один гном в особенности привлек внимание проходящего мимо Мокриста. Так что некоторое время спустя он вернулся и сел напротив. Мокрист покачивался в ритм поезда и улавливал в гноме какую-то дисгармонию. Не то чтобы страх, но пульсация страха, загнанного так глубоко, что он буквально пел, и в замкнутом пространстве мыслей Мокриста подозрение разворачивалось, как телеграфная лента.

Мокрист вел себя с умом, не пялился и даже не старался сделать вид, что он вовсе не пялится, — этакая профессиональная беспечность. Но гном, находившийся ниже уровня его глаз, обливался потом. Рано или поздно что-то должно дать слабину.

— О, я тебе знаю! — внезапно воскликнул Мокрист негромким голосом. — Ты из наблюдателей за поездами, я прав? Я везде узнаю эти дождевики.

— Да, да, очень люблю это дело, — отозвался гном ровным голосом, хотя с бороды у него капал пот, а глаза молили о помощи.

— Здорово. Ты, наверное, даже знаешь максимальную скорость Скорого, так ведь? Или нет?

Едва ли хоть одна душа в поезде обратила внимание на то, как Мокрист тихонько допрашивал гнома, хотя он и делал это с тактичностью кузнечного молота. Поведение и разговоры других пассажиров всегда оставались их личным делом, даже если это и мешало их соседям по вагону. Это было непреложное[66] правило железнодорожного этикета. Гном так и подскочил на скамье, когда Мокрист обратился к нему, но с его лица не сходило глубокомысленное выражение, и, да, он все еще потел, так что Мокрист продолжал тоном старого знакомого, который хочет занять у тебя денег.

— Говорю же, ваши дождевики ни с чем не спутаешь. Стало быть, в Земфис путь держим?

Гном кивнул и коротко ответил:

— Да.

— Видал, на каком мы паровозе едем? — спросил Мокрист. — Вот послушай… Прямо слышу, как цапфы дрожат. А ты слышишь? Может, он прямо с фабрики?

— Э… да… наверное… — проблеял с несчастным видом гном.

Обдумывая свой следующий шаг, Мокрист поглядел по сторонам. Ага, вон там, чуть поодаль, сидел еще один гном, украдкой наблюдая за тем, как Мокрист наблюдает за фальшивым наблюдателем. Лихорадочно соображая, он сосредоточился на испуганном гноме напротив.

— Погоди, я точно тебя где-то видел. У ворот участка, с записной книжечкой? У нас у всех свои записные книжки, дружок, и моя лежит в багаже вот здесь, а у тебя самый чистый дождевик, что мне доводилось видеть. У настоящего наблюдателя дождевик будет весь в грязи и саже… Грязный дождевик — это как удостоверение личности. Только ты ничего не знаешь ни о поездах, ни о наблюдении за поездами, не так ли, господин?

Сказав это, он заметил, как второй гном поднялся с места и беспечно зашагал в другой вагон.

— Ты! Ни с места! — рявкнул Мокрист на гнома напротив, а сам бросился вдогонку за уходящим гномом. Это наконец привлекло внимание остальных пассажиров, и люди заголосили, потому что оставаться безучастными становилось невозможно. Мокрист перекатился, вскочил на ноги и от души пнул гнома своим рабочим башмаком с железной набойкой на мыске, что можно было расценить как настойчивое предложение полежать на земле в корчах боли, даже если на тебе кольчуга.

Мокрист потянулся и дернул за сигнальный шнурок[67], почти невидимый под потолком, и когда поезд с визгом затормозил, крикнул пассажирам:

— Никому не покидать своих мест, разве что вы умеете летать. Совсем скоро к нам придут гости. Дамы и господа, вы еще будете рассказывать об этом внукам.

Подкрепление поспевало с двух концов: темные клерки с одной стороны и Городская Стража с другой. В данную минуту Стража была представлена командором Ваймсом, который оценил ситуацию с одного взгляда и обратился к присутствующим:

— Нет поводов для паники, дамы и господа. У нас на поезде оказался безбилетник, а наш железнодорожный персонал проявляет большую строгость в отношении подобного поведения…