Под знаком Σ

— Сытно есть, сладко пить и долго спать, — отчеканил Гай. — Хочу быть самым бездеятельным человеком в империи, чтобы никто и ничего от меня не ожидал, не возлагал никаких надежд. Хочу, чтобы римские матроны пугали своих детей, говоря: «если не будешь стараться, станешь таким же безнадёжным как этот». Хочу…

— Я понял. — Лакон обратился к Агриколе. — Так ты говоришь, отрок не вполне здоров головой?

— Полностью здоров, но им с детства владеет мания говорить одну лишь правду.

— Значит, cursus honorum для него закрыт. Mollit viros otium, quid faciam postea constituam[9].

Гай постарался не смотреть в сторону матери.

— На этом всё. Каста, не отставай.

Лакон покинул перистиль вместе с телохранителями и рогатой помощницей, а Тит немедленно схватил Гая за шею.

— Что ты такое несёшь всё время, Огрызок?! Кем ты выставляешь нас в глазах…

— Мама, он опять называет меня Огрызком!

— Тит, милый, отпусти брата, — отстранённо, с дрожью в голосе попросила Помпилия и быстро подошла к мужу. — Повелитель, я несколько… несколько взволнована происходящим. Прости мою дерзость.

Отец смял в кулаке письмо и бросил его Сехемхету.

— Что задумал отец?

Покатые плечи раба приподнялись и опустились.

— Повелитель, — тихонько повторила Помпилия, — ему же всего девять…

— Это уже решено, — Агрикола обернулся к жене, — Лакон сказал своё слово и нам остаётся лишь подчиниться. Никаких возражений, Гай сам навлёк на себя эту участь.

Помпилия закусила нижнюю губу, но дальше возражать не посмела.

— А наказание будет? — спросил виновник родительских треволнений.

— На твоём месте лучше спросить, каким будет наказание, а не будет ли оно вообще…

— Тит, — обманчиво спокойно сказал отец, — надеюсь, ты припасёшь свой строгий нрав до тех времён, когда обзаведёшься собственным потомством. А сегодня я смиренно прошу тебя разрешить мне самому управлять моей фамилией.

Тит отстал от Гая и склонил голову.

— Прости, отец.

Агрикола утёсом навис над младшим сыном и заглянул в его разноцветные глаза.

— Раз Парки вот так сплели узор твоей судьбы, Гай, я рассчитываю, что ты проявишь все свои способности и, по крайней мере, не заставишь нас с матерью и дальше краснеть за тебя.

Гай не стал говорить, что мама, как раз-таки, скорее побледнела от его ближайших перспектив, потому что правда в половине случаев влечёт беды и сожаления.

— Я постараюсь, отец.

— Верю. Фамилия, слушайте меня внимательно. Сейчас мы отправимся в западное крыло и проведём время там, не мешая авгурам обустраивать лабораторию и не докучая нобилиссиму. Сыновья, можете отдыхать, завтра силы понадобятся вам.

И Гая не потребовалось просить дважды.

В указанном крыле нашлось более чем достаточно просторных и роскошно обставленных кубикул с собственными лаватринами; а кроме того, хозяева пристроили отдельный спортивно-оздоровительный комплекс, состоявший из терм, гимнастических и массажных залов, камер для игр и отдыха. Даже небольшое святилище нашлось.

Вдоволь наглядевшись через окно на речные причалы невдалеке, Гай подёргал за шнурок и через некоторое время на пороге его кубикулы возник слуга, — один из штата, приехавшего с гостем.

— Чего желает перфектиссим?

— Есть! Кукина сейчас в ведении поваров нобилиссима, и я хочу узнать, чем он питается, чем балует желудок!

Слуга замялся.

— Нам не позволено обсуждать вкусы господина, перфектиссим. Скажу лишь, что он крайне умерен в выборе блюд, не терпит излишней роскоши или тяжести, употребляет лишь ту пищу, которую рассчитывает сжечь за время дневной работы.

Улыбка Гая померкла.

— Прямо как мой отец… И что, он одним пульсом питается?

— Я этого не говорил. Однако если перфектиссим желает, повара проявят свои навыки и накормят его от всей души.

— Перфектиссим желает! Пусть там расстараются, я ем много!

— Какие-нибудь особые пожелания, перфектиссим?

— Эм… Никакого гарума, и вообще ничего ферментированного, и никакой поски! Ненавижу поску! Всё остальное я ем.

— Нижайше прошу обождать.

Когда слуга удалился, Гай улёгся на огромную мягкую кровать, заложил руки за голову и стал разглядывать потолочную фреску с рождением Венеры. Полнотелая богиня предстала перед ним в едва прикрытом виде, вся такая воздушная и розовая, как поросёнок, даже захотелось вцепиться зубами в спелый бок, — он ведь не смог нормально позавтракать сегодня. Римляне вообще легкомысленно относятся к завтраку, обходясь малым или доедая с прошлого ужина, зато вечером наступает час традиционного объдания.

Ждать пришлось довольно долго, но это Гай умел, а когда раздался стук в дверь, он лениво крикнул:

— Открыто!

Слуг оказалось несколько. Они поочерёдно внесли три огромных овальных подноса, заставленных уймой блюд и поставили их на стол.

— Ну, наконец-то!

— Повара не знали, чего пожелает перфектиссим, и решили предоставить широкий выбор. Мы унесём лишнее.

— Лишние здесь вы, так что можете уходить.

Кажется, он смог выбить их из колеи, но слуги мгновенно подобрались и с поклонами вышли.

— Так, что мне сегодня боги послали?