Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

– Очень. Звонил мой агент. Все решено. Новая пьеса после завершения спектаклей в Бристоле пойдет в Лондоне. В том же составе, с тем же продюсером, со всем остальным.

– Отлично. – Родди уронил газету на пол и поднял руку, чтобы снять очки. – Это замечательная новость, дружище.

– Есть еще кое-что хорошенькое, но об этом потом. В том смысле, что еще не все окончательно обговорено и подписано.

– Искренне рад за тебя.

Родди посмотрел на часы:

– Хоть солнце еще не в зените, мы могли бы пропустить за это дело по…

Оливер прервал его:

– Правда, есть одна проблема. Ты не будешь возражать, если Виктория с Томасом останутся у тебя на пару дней? Мне нужно съездить в Лондон. Завтра же. Всего на сутки. Из Инвернесса есть пятичасовой рейс в Лондон. И хорошо бы кто-нибудь подвез меня, чтоб я успел на него.

– Конечно. Можешь оставить их здесь на сколько хочешь. Я отвезу тебя на «эм-джи».

– Всего на два дня. Я вернусь на следующий же день. А потом заберу Викторию с Томом, и мы отправимся на юг.

Мысль об их отъезде расстроила Родди. Ему не хотелось снова оставаться одному, и не только потому, что ему было приятно общество молодой пары, – после отъезда Оливера, Виктории и маленького Томаса он не сможет более закрывать глаза на реальность, у него не будет оправдания. А реальность была неутешительна. Джок скончался. Джон собирается продать Бенхойл. Связи и традиции разорвутся навсегда. Конец прежнему образу жизни.

– Зачем вам уезжать? Вам незачем уезжать, – произнес он с затаенной надеждой оттянуть роковой момент.

– Мы должны уехать, и ты это знаешь. Ты и так был необыкновенно добр и предельно гостеприимен, не можем же мы гостить в твоем доме вечно. В первый день гость золотой, во второй серебряный, а на третий ломаный грош. Мы уже пробыли три дня, так что завтра за нас и гроша ломаного не дашь.

– Я буду скучать по вас. Все будут скучать. Эллен души не чает в Томасе. С вашим отъездом все здесь изменится.

– Останется Джон.

– Джон не останется дольше, чем надо. Он не может. Ему нужно возвращаться в Лондон.

– Виктория сказала, что он собирается продать Бенхойл.

– Неужели он обсуждал это с Викторией? – удивился Родди.

– Так она сказала вчера вечером.

– Да, он действительно хочет его продать. У него нет другого выхода. Честно говоря, я так и думал.

– А что будет с тобой?

– Все зависит от того, кто приобретет Бенхойл. Если это будет богатый американец и азартный спортсмен, возможно, он оставит меня мальчиком на побегушках. Представляю себя отдающим честь и протягивающим руку за щедрыми чаевыми.

– Тебе надо жениться.

– Кто бы говорил! – отпарировал Родди.

Оливер ухмыльнулся.

– Я – другое дело, – самодовольно произнес он. – Я принадлежу к другому поколению. Мне позволено придерживаться иных моральных ценностей.

– Именно иных.

– Не одобряешь?

– Какая разница, одобряю я или нет? Я слишком ленив, чтобы судить о том, что меня не касается. Возможно, раньше я тоже был слишком ленив, чтобы жениться, хотя именно этого от меня и ждали. Я никогда не делал того, что от меня ожидали. Холостяцкая жизнь – неотъемлемая часть моего бестолкового времяпрепровождения, как и писание книг, любование птичками, тяга к бутылке. Мой брат Джок махнул на меня рукой.

– А мне нравится такой образ жизни. По-моему, мы с тобой в этом отношении очень похожи.

– Наверное. Но у меня есть золотое правило. Я никогда не связывал свою жизнь ни с кем, потому что знал: рано или поздно я могу сделать человеку больно.

Оливер с удивлением взглянул на Родди:

– Ты имеешь в виду Викторию?

– Она очень ранима.

– Она к тому же умна.

– Голова и сердце – две разные вещи.

– Рассудок и чувства?

– Пусть так.

– Я не могу связать себя, – сказал Оливер.

– Ты уже связал. У тебя ребенок.

Оливер потянулся за сигаретами. Прикурил одну от щепки, зажженной от огня в камине. Когда она разгорелась, он бросил щепку в огонь.

– Не слишком ли поздно читать мне отцовские нравоучения?

– Еще можно все изменить.

Они встретились взглядом, и Родди увидел в бесцветных глазах Оливера знакомый холодок.

Оливер снова заговорил, но лишь для того, чтобы сменить тему:

– Ты не знаешь, где Виктория?

Таким образом он дал понять, что разговор окончен.

Родди вздохнул:

– Она повела Томаса на прогулку.

Оливер встал:

– В таком случае пойду поищу ее. Расскажу последние новости.

Он вышел из комнаты, сбежал по деревянной лестнице и хлопнул входной дверью. Его шаги отдавались звонким эхом в мощенном булыжником конюшенном дворе. Родди так и не удалось узнать о намерениях Оливера. Он подозревал, что только все напортил, лучше бы ему помалкивать. Через некоторое время он опять вздохнул, поднялся с кресла и пошел наливать себе долгожданный джин с тоником.

На пути из березовой рощи Виктория увидела, как из-под арки конюшенного двора появился Оливер и пошел по гравийной дорожке вдоль дома. Он курил сигарету. Только она хотела окликнуть его, как он заметил их с Томасом и направился прямо по траве им навстречу.