Под цикадным деревом

Эвтерпа энергично кивнула.

— А потом? — спросила Роза.

— Потом я заберу ребенка и отвезу его в безопасное место. Я знаю семью, которая прячется в пещере, в лесу недалеко от Полсы. Они помогут мне…

— Полса? Это так далеко…

— Вовсе нет.

— Я боюсь, что мой брат не переживет дорогу, — прошептала Эвтерпа. Она сердито вытерла навернувшиеся на глаза слезы.

— Лоренцо выдержит. Твои сестры родились сильными, как и ты, Эвтерпа, а ты родилась в двадцать девятом году!

Друзья слабо улыбнулись друг другу, оттягивая ощущение опасности, неизбежно надвигающейся, как снегопад, который, как они знали, будет продолжаться еще много ночей спустя.

— Когда мы сможем забрать Лоренцо?

— Когда война закончится. С ним все будет в порядке, вот увидите.

— Когда, Нери? Когда она закончится? — Роза задала вопрос, который мучил всех.

Юноша поднялся на ноги и произнес то, во что сам не верил, но чего желал. Он сказал, что впереди строительство нового мира, до которого еще предстояло дожить, но о котором можно было по крайней мере мечтать.

— В апреле. Самое позднее в мае. А теперь я пойду.

Роза схватила мешок с притихшей курицей, тоже уставшей от всего происходящего.

— Возьми, — сказала она Нери.

— Наша последняя курица сдохла вчера, — прошептала Эвтерпа.

— Тогда ты забирай, — сказала Роза, сунув мешок ей в руки.

Эвтерпа протянула его Нери.

— Нет. Твоим сестрам нужно поесть, — Нери поцеловал ее в лоб. — Оставь курицу себе. Урания любит яйца. И потом, чтобы помочь роженице, понадобятся силы.

Урания

Глава 9

Брешиа, май 2005

— Ты куда?

Роберто и Лара, замерев, смотрели на меня. Она держала на руках дочку, а он выглядывал из-за небольшой группы людей, поднимавших бокалы вина у стойки и ничего не знавших ни обо мне, ни о нас.

Я поспешно собирала свои вещи, сумку, очки, которые положила на столик.

— Мне нужно домой! Я потом объясню! Роберто… нам с тобой нужно будет договорить! — бросила я через плечо, торопливо выбегая из бара.

Я заскочила в дом бабушки и дедушки, чтобы взять немного наличных, которые мы хранили на всякий пожарный. В комнате на втором этаже меня ждала Джада. Она стояла прямо посередине, уперев руки в бока, и оглядывалась вокруг с отвращением.

Я поняла причину ее раздражения. В льющемся из открытой двери свете я заметила смятые пластиковые стаканчики из-под алкоголя и кока-колы, валяющуюся скомканную одежду, от которой исходил красноречивый запах.

— Джада…

— Вижу, ты развлекалась со своей новой подружкой.

В комнате повисла тишина. Я сообразила, что совершила нечто непростительное. Не знаю, кто рассказал ей обо мне и Ларе, хотя Джада прекрасно разбирается в людях; наверное, она просто поняла. Подруга все осознала: что я, сама того не желая, заменила ее, что не продолжала поиски Лоренцо, а пила как в последний раз. При этой мысли я ощутила странную, сладкую, противную ярость, поднявшуюся во мне. Я не могла сдержать ее — все равно что пытаться остановить лавину.

— Да, Джада, я развлекалась. Не думаю, что должна оправдываться перед тобой. Ты сказала, что вернешься в пятницу, но не вернулась. Отлично. Я сама справилась. А теперь извини, у меня нет времени. Я уезжаю первым же поездом, на который куплю билет.

Я начала перебирать одежду, искать очки и банку из-под кофе, в которой мы хранили деньги.

Джада остановила меня, когда я прошла мимо нее, переступив через кучу белья.

— У меня была причина, по которой я не вернулась вовремя. Полгода назад я поступила в университет и сейчас сдавала экзамены, у меня была вторая сессия. Но тебе наплевать на жизнь других людей. Ты вечно заботишься только о себе.

Ее искренний, хладнокровный гнев всегда пугал меня, но пришло время положить этому конец. Джада не будет командовать мной. Больше я не позволю.

Я на мгновение придержала гордость, разлившуюся во рту. Почти улыбнувшись, чуть не испортив этим прекрасную сцену гнева, которую мне хотелось доиграть до конца, я вдруг осознала, что подруга снова пошла учиться. В школе она всегда была блестящей ученицей, куда умнее меня. Интересно, какой факультет она выбрала. Однажды, когда пыль уляжется, я у нее спрошу.

— Слушай, я же сказала, мне пора.

— От тебя алкоголем тянет за милю. Меня жуть берет. Если бы твоя мама тебя увидела…

Когда она упомянула маму, у меня внутри зародился и вырвался наружу крик. Я оттолкнула свою подругу, свой костыль.

— Заткнись! Я сказала, заткнись. Мама пропала, и она прекрасно знает о моих проблемах, в отличие от тебя! А знаешь ли ты, что моя мама платила твоей, чтобы мы с тобой дружили? Никто тебе не говорил, правда? Без моей семьи вы до сих пор жили бы в фавелах[18].

Джада пристально смотрела на меня. Она молчала, хотя нет, она что-то говорила, но я не слышала, и проблема была не в моем слуховом аппарате: все мое естество окутало отвращение и осознание собственного уродства. Теперь я могу признать, что я не хорошая и что я больше не невидимка: я самый ужасный человек в мире, и меня зовут Чечилия. Приятно познакомиться.

Постепенно голос Джады дошел до меня, и ее слова взорвались между нами.

— Какой ты стала… какой же ты стала…