Под цикадным деревом

Оказалось, что, хотя у Лары есть ребенок, у нее остается достаточно свободного времени после закрытия бара. Роберто не возражал или даже не осознавал, что она задерживается после работы. Мне же было все равно. Главное, что она могла оставаться у меня до шести-семи утра, как уже бывало.

Мы задумывались о собственной ориентации, рассуждали, допустима ли мысль, что мы друг в друга влюбились. Но, к сожалению, нет. Окажись все так просто, многое в наших отношениях встало бы на свои места и наладилось. Но дело было не в физическом или эмоциональном влечении. В нашем случае речь шла о женской дружбе. Мы нравились друг другу, у нас было много общего, а такое у девушек встречается нечасто. Обычно девочки либо дружат с детства, либо ненавидят друг друга до глубины души.

— Мне кажется, ты бывала здесь раньше, — сказала я, отскребая кускус со дна противня деревянной ложкой. Мне никак не удавалось насытиться общением с Ларой.

— Да ты что? Когда? Я выросла в городе, ты же знаешь.

Знаю. Перед тем как переехать сюда, они с Роберто много лет жили в Милане.

— Да… Но, так или иначе, ты здесь бывала. У меня чувство, что дом принадлежит тебе настолько же, насколько и мне.

Сигнал.

Он разбудил меня. Сигнал изо дня в день напоминает, что, если сегодня я снова не надену слуховой аппарат, останусь глухой. Последние несколько дней я чувствовала себя паршиво, потому что мало спала.

Сейчас, сейчас, минутку. Чертов сигнал.

Где я оставила слуховой аппарат?

Я скатилась с тетушкиной кровати. Матрас сдулся, а искать насос не хотелось. Я не видела смысла спать на полу. Когда я чувствовала, что скоро свалюсь с ног, то ложилась на тетушкину кровать, не снимая легкого одеяла, и дремала несколько часов. Спала я тревожно, потому что все время боялась увидеть сон, в котором появится она, шестнадцатилетняя, улыбающаяся и уверенная, как на фотографии, и скажет мне, что я всё делаю неправильно, всё. Прямо сейчас я не хотела испытывать угрызения совести.

Ну вот, теперь можно было вернуться в реальный мир и слышать не только биение сердца и работу других органов. Но сегодня утром, чтобы прийти в себя, ритуала со слуховым аппаратом было недостаточно: мне предстояло познакомиться с Анжелой, дочерью Лары. Мы договорились вместе отвести ее в библиотеку, и меня охватило беспокойство.

Я волновалась, что девочка увидит слуховой аппарат и удивится. Захочет что-то у меня выяснить, попросит что-нибудь почитать ей, задаст простой вопрос, а я не пойму. В голову лезла всякая чушь, и я прекрасно знала, что это чушь. Анжела — дочь Лары, она уже ко всему привыкла. Я хорошо помнила, как после операции мне объясняли, что мою проблему решили, а слуховой аппарат последнего поколения, как сказала бы Лара, позволит мне чувствовать себя наравне с другими. Но мне казалось, что все эти разговоры — полная ерунда. Я до сих пор боялась отличаться от остальных.

Я стала больше ругаться. Может, даже на расстоянии сказывалось мамино влияние. Нужно было позвонить Каю и спросить, как там дела. Наберу его позже.

До собора мы добрались одновременно, Лара и Анжела шли мне навстречу. Небо затянуло тучами, но солнце пробивалось сквозь них. Как приятно.

Лара держала девочку за руку. Они подошли ко мне. Малышка со светлыми вьющимися длинными волосами была очень красивой.

— Это Чечилия. Поздоровайся, скажи «привет», — подбодрила ее Лара. Я присела, чтобы заглянуть в карие глаза Анжелы, такие же серьезные, как и у ее матери.

— Привет, Анжела, — поздоровалась я, не прикасаясь к ней. — Пойдем посмотрим книжки?

Она улыбнулась и протянула мне руку.

Повезло, что Анжела от природы дружелюбная. Я поднялась. Сердце стучало быстро, очень-очень быстро. Мы с Ларой переглянулись. Все прошло хорошо. Мы с ней не смогли бы и дальше дружить, если бы Анжела меня не приняла.

Я держала девочку за руку, Лара шла впереди и ни разу не обернулась, чтобы проверить, как мы. Я боялась, что Анжела убежит от меня, упадет и начнет плакать. Но вместо этого она начала коротенькими фразами рассказывать, что видит вокруг: лыжий котенок пелеходит дорогу, мама класивая, хочу молозеное...

Я старательно следила за разговором, а когда она устала, даже взяла ее на руки, притом что я никогда ни к кому не прикасаюсь, особенно к детям. Не знаю, почему я так нуждалась в том, чтобы Анжела полюбила меня, ведь я ей никто. Но сейчас для меня не было ничего важнее, чем те два часа, которые я проведу с Ларой и ее почти двухлетней дочерью.

Я стояла у полок с книгами по истории феминизма. Лара искала роман Стивена Кинга, который еще не читала. Анжела сидела с волонтером в комнате для детей, слушала сказку о Пиноккио.

Мы с ней вдвоем посидели на цветных подушках, разложенных для дошколят, почитали книгу о приключениях Дональда Дака и посмеялись. Анжела была очень умной для своего возраста. Не то чтобы я много знала о детском развитии, но не думаю, что в два года многие дети обладают таким обширным словарным запасом и так легко складывают слова в предложения, как она.