Под стягом победным

Right, sir.	Так, сэр.
Ready.	Готово.
Lift!"	Подымаем!
They had the boat up on their backs now, stooping double under the heavy load.	Они взвалили лодку на спины, согнувшись в три погибели под ее весом.
Hornblower, straining under the lighter bows, thought of Brown carrying the much heavier stern, and he set his teeth and vowed to himself that he would not rest until Brown asked to.	Хорнблауэр, державший более легкий нос, вспомнил, что Браун несет более тяжелую корму, и про себя поклялся не просить передышки первым.
Within five seconds he was regretting his vow.	Через пять секунд он пожалел о своем зароке.
His breath was coming with difficulty and there were stabbing pains in his chest.	Дышать было трудно, грудь разрывалась.
It grew harder and harder to take the trouble to attend to the proper placing of his feet as he stumbled over the uneven surface.	С каждым шагом все труднее становилось выбирать путь, он оступался на камнях.
Those months in the Ch?teau de Gra?ay had done their work in making him soft and out of condition; for the last few yards of the portage he was conscious of nothing save the overwhelming weight on his neck and shoulders and his difficulty of breathing.	За месяцы в замке де Грасай он изнежился, потерял форму, последние ярды он думал лишь о невыносимой тяжести на плечах и загривке, о том, как больно дышать.
Then he heard Bush's bluff voice.	Он услышал грубовато-добродушный голос Буша.
"Right, sir.	- Все, сэр.
Let me get hold, sir."	Дайте я подержу пока, сэр.
With the small but welcome help that Bush could afford he was able to disengage himself and lower the boat to the ground; Brown was standing over the stern gasping, and sweeping the sweat off his forehead with his forearm.	Благодарный Бушу даже за эту небольшую помощь, Хорнблауэр с трудом выбрался из-под лодки и опустил ее на землю. Браун стоял возле кормы, часто дыша и утирая рукою взмокшее лицо.
Hornblower saw him open his mouth to make a remark, presumably regarding the weight of the boat, and then shut it again when he remembered that now he was under discipline again and must only speak when spoken to.	Он открыл было рот, намереваясь, наверно, высказаться по поводу веса лодки, и прикусил язык, вспомнив, что он опять человек подневольный, которому дисциплина не позволяет заговаривать первому.
And discipline, Hornblower realized, required that he himself should display no sign of weakness before his subordinates - it was bad enough that he should have had to receive advice from Brown as to how to lift the boat.	Однако та же дисциплина требовала, чтоб Хорнблауэр не обнаруживал слабости перед подчиненными - скверно уже то, что пришлось принять от Брауна совет, как нести лодку.
"Take hold again, Brown, and we'll get her into the water," he said, controlling his breathing with a vast effort.	- Берись, Браун, спустим ее на воду, - сказал он, стараясь не задыхаться.
They slid the boat in, and heaved the stores on board again.	Они столкнули лодку, загрузили припасы.
Hornblower's head was swimming with the strain; he thought longingly of his comfortable seat in the stern, and then put the thought from him.	У Хорнблауэра от натуги плыло перед глазами -он мечтал удобно устроиться на кормовом сиденье, и тут же отбросил эту мысль.