Под стягом победным

"I cannot accept it, sir," said Hornblower, bending to unpin it again, but the Count checked him.	- Я не могу принять его, сударь, - сказал Хорнблауэр, отстегивая орден, но граф остановил его.
"Please, Captain," he said, "wear it, as a favour to me. It would please me if you would."	- Прошу вас, капитан, - сказал он, - носите его ради меня. Мне это доставит радость. Хорнблауэр нехотя согласился.
More than ever after his reluctant acceptance did Hornblower's conscience prick him at the thought that he had seduced this man's daughter-in-law while enjoying his hospitality, and later in the evening when he found himself alone with the Count in the drawing room the conversation deepened his sense of guilt.	Много раз после этого совесть укоряла его, что он соблазнил невестку своего спасителя, а разговор, который произошел у них вечером того же дня с глазу на глаз, еще усилил чувство вины. Они сидели в гостиной.
"Now that your stay is drawing to an end, Captain," said the Count, "I know how much I shall miss your presence after you have gone.	- Теперь, когда ваше пребывание у нас близится к концу, - сказал граф, - я понимаю, как сильно мне будет вас недоставать.
Your company has given me the very greatest pleasure."	Ваше общество приносило мне величайшую радость.
"I do not think it can compare with the gratitude I feel towards you, sir," said Hornblower.	- Не думаю, чтобы она сравнилась с признательностью, которую я к вам испытываю, -сказал Хорнблауэр.
The Count waved aside the thanks which Hornblower was endeavouring awkwardly to phrase.	Граф отмахнулся от благодарностей, которые Хорнблауэр так неловко попытался выразить.
"A little while ago we mentioned the end of the war.	- Некоторое время назад мы упомянули окончание войны.
Perhaps there will come an end some day, and although I am an old man perhaps I shall live to see it.	Возможно, когда-нибудь она кончится, и, хотя я стар, не исключено, что я до этого доживу.
Will you remember me then, and this little house beside the Loire?"	Вспомните ли вы тогда меня, и этот домик на берегу Луары?
"Of course, sir," protested Hornblower.	- Конечно, сударь, - сказал Хорнблауэр с чувством.
"I could never forget."	- Я не смогу забыть.
He looked round the familiar drawing room, at the silver candelabra, the old-fashioned Louis Seize furniture, the lean figure of the Count in his blue dress-coat.	Он оглядел знакомую гостиную, серебряные канделябры, старинную обстановку в стиле Людовика Шестнадцатого, худощавую фигуру графа в синем фраке.
"I could never forget you, sir," repeated Hornblower.	- Я никогда не забуду, вас, сударь, - повторил Хорнблауэр.
"My three sons were all young when they died," said the Count.	- Три моих сына погибли молодыми, - сказал граф.
"They were only boys, and perhaps they would not have grown into men I could have been proud of.	- Они были еще мальчики, и, возможно, вырасти они, я не мог бы ими гордиться.
And already when they went off to serve Bonaparte they looked upon me as an old-fashioned reactionary for whose views they had only the smallest patience -that was only to be expected.	Однако, уходя служить Бонапарту, они уже смотрели на меня как на отжившего свой век реакционера, чье мнение можно выслушать и тут же забыть.