Под шапкой Мономаха

Достигалось это, насколько можно судить, прямым смягчением податных и служебных требований, предъявляемых правительством к населению. Восстановление иммунитетов, отмененных в последние годы Грозного; уменьшение окладов «дани», то есть прямых податей, и попытка перейти к системе откупов (особенно и винной регалии) для пополнения «великого государя денежной казны»; частные льготы разных сословных групп; поощрение торга, особенно с иностранцами, – вот приблизительно те меры, которыми Борис думал поднять общественное благосостояние. В гиперболической передаче московских чиновников эти меры получали характер всеобщего освобождения от всяких платежей и повинностей; Годунов якобы «что ни есть земель всего государства, все сохи в тарханех учинил, во льготе: даней никаких не емлют, ни посох ни к какому делу, городовые дела всякие делают из казны наймом». При воцарении своем Борис, по казенной версии, служилым людям «на один год вдруг три жалованья велел дать», «а с земли со своей податей, дани и посохи и в городовые дела, и иных никаких податей имати не велел», «и гостем и торговым людям всего Российского государства в торгех повольность учинил». К общим послаблениям и льготам присоединилась широкая благотворительная деятельность Бориса, в которой обнаруживалась его личная щедрость и тароватость: Борис любил слыть «нищелюбцем» и «неоскудным подавателем». К денежным подачкам он присоединял и заботу о восстановлении прав и о защите интересов бедных и слабых людей; он наказывал обидчиков и взяточников и выставлял напоказ свое «правосудие» и ненависть ко «мздоимству». Особым видом благотворительности в системе Бориса были общественные работы (если возможен этот термин в применении к тому времени): Борис прибегал к ним в различных формах и во всех удобных случаях.

Во все годы своей власти Борис чрезвычайно любил строить и оставил по себе много замечательных сооружений. Начал он свои государственные постройки стеною Московского «белого» города, шедшего по линии нынешних московских бульваров. Эту стену, или «град каменной около большого посаду подле земляные осыпи», делали семь лет, а «мастером» постройки был русский человек «церковный и палатный мастер» Федор Савельев Конь (или Конев). По тому времени это было грандиозное и нарядное сооружение. С внешней стороны его прикрыли новою крепостью «древяным градом» по линии нынешней Садовой улицы, «кругом Москвы около всех посадов». С участием того же мастера Коня в то же приблизительно время построили в Астрахани каменную крепость. С 1596 года начали работать по сооружению знаменитых стен Смоленска, и строил их все тот же «городовой мастер» Федор Конь. Стены смоленские, длиною более 6 верст, с 38 башнями, были построены менее чем в пять лет. Делали их «всеми городами Московского государства; камень возили (люди) изо всех городов, а камень имали, приезжая из городов, в Старице да в Рузе, а известь жгли в Вельском уезде у Пречистые в Верховье». Так широко раскинулись строительные операции Смоленского города. К работам были привлечены из разных городов «каменщики и кирпичники»; велели даже «и горшечников поймать» и послать в Смоленск к крепостному строенью. Борис сам ездил в Смоленск на закладку стен «с великим богатством» и по дороге «по городам и по селам поил и кормил», обратив свое путешествие как бы в сплошное торжество; «кто о чем добьет челом, и он всем давал, являлся всему миру добрым». При докладе царю Федору о строении Смоленска Борис хотел сказать, что новая ограда этого города станет украшением всем городам московским; он выразился так, что «сей город Смоленск будет всем городам ожерелие». На это присутствовавший тут боярин князь Федор Михайлович Трубецкой «противу Борисовых речей» ядовито заметил: «…как в том ожерелье заведуться вши, и их будет и не выжить». Записавший слова Трубецкого летописец нашел их справедливыми: «…и сие слово (говорит он) по летах неколицех сбысться, множество бо людей с обоих стран под стенами града того падоша». Но Борисово «ожерелье» было все-таки необходимо для государства и оправдало себя уже в Смутное время, задержав надолго короля Сигизмунда под Смоленском. Наконец Борис на южных границах государства с необыкновенною энергиею продолжал строительство Грозного. В 1570-х годах был разработан в Москве план занятия «дикого поля» на юге крепостями, и постройка городов была начата; но главный труд выполнения плана пришелся уже на долю Бориса. При нем были построены Курск и Кромы; была занята линия реки Быстрой Сосны и поставлены на Сосне города: Ливны, Елец и Чернавский городок; было занято далее течение реки Оскола городами Осколом и Валуйками; «на Дону на Воронеже» возник город Воронеж; на Донце стал город Белгород; наконец, еще южнее построили Церев-Борисов город. Эта сеть укреплений, планомерно размещенных на степных путях, «по сакмам татарским», освоила Московскому государству громадное пространство «поля» и закрыла для татар пути к Москве и вообще в Московский центр.